После того как виновник оделся в мокрое, Рязанов вернул Синице его собственность. Разрешив солдату встать в общий строй, рядовой натянул китель и встал на линию, к своим товарищам. Стоя рядом с остальными в одной шеренге ему стало немного спокойнее, он уже не выделялся как белая ворона, а вроде бы был как все.

– Товарищи солдаты, завтра же об этом случае я буду вынужден доложить командованию и рядовой Абубукаров понесёт заслуженное наказание. В дальнейшем все попытки подобного рода действий будут жёстко пресекаться. Я не советую кому-либо из вас проверять это на практике. И как только в ваших головах появиться дурная мысль, гоните её сразу ибо последствия могут быть очень печальными.

Командир взвода обращался к стоящим в строю, пытаясь заглянуть каждому слушающему в глаза, проверяя тем самым доходит ли его мысль до подчиненных. Сергей Смирнов облокотившись о стену, внимательно смотрел и слушал, как его товарищ выполняет свою работу. Надо отдать должное: у Рязанова всё получалось, солдаты впитывали слова, это было заметно, кроме того всё ощущалось психологически. Что бы впредь подчиненные понимали что связываться с молодым лейтенантом и проверять его слабые места нельзя, Рязанов затянул свой монолог более чем на пол часа. Все хотели спать, до каждого стоящего дошло, что новый командир будет покрепче духом, чем предполагалось изначально. Даже комбат не закатывал таких лекций о дисциплине, об уголовной ответственности и моральной стороне подобных поступков. Не привычно было все это слушать, ни кто до сегодняшней ночи так с данным подразделением не занимался.

Наконец воспитательная лекция была завершена, подводя итог, лейтенант задал вопрос:

– Всем всё понятно?

– Так точно – дружно ответили уставшие от ночной воспитательной работы подчинённые.

– Раз всем всё понятно, тогда «отбой». Чего стоите? Команда «отбой» была.

После этих слов стоящий строй как ветром сдуло. Заскрипели стулья и железные кровати от погружающихся на них уставших, сонных военных. Рядовой Синица наконец-то обрел кратковременное счастье, он был уверен что до утра его точно никто не тронет. Через какие-то мгновенья наступила тишина, как будто и не было ночного подъема, лишь Абубакаров скрипел от злобы зубами, лёжа в кровати накрывшись одеялом с головой.

Дождавшись тишины, лейтенанты прошли в канцелярию, где час назад сидел Рязанов за столом и писал свой конспект. Виктор чувствовал, что ситуацию с подчинёнными удалось переломить, но не до конца. В самый критический момент их было двое, но какое было бы развитие, если бы он был один? Мешала мысль, что борьба за авторитет не окончена, скорее всего, в будущем будет как минимум ещё одно подобное противостояние. Лейтенанты, пообщавшись немного на тему произошедшего, решили разойтись по своим спальным местам, до подъема оставалось всего три часа.

…

Каждое армейское утро, за исключением воскресенья, начиналось с зарядки. Летом солдаты выходили строиться на улицу с голым торсом. После доклада сержантов ответственному офицеру о том что не законно отсутствующих нет, подразделения пробегали около трёх километров и возвращались в казарму, что бы умыться и одеться, привести свой внешний вид в порядок. Согласно распорядку дня далее следовал «утренний осмотр», где выявлялись и тут же устранялись недостатки по внешнему виду того или иного военнослужащего. Кроме этого в книгу записи больных записывались те кто неважно себя чувствует, а затем отправлялись к врачу на осмотр в лазарет. Наконец после всего перечисленного следовал завтрак, для солдат это были приятные минуты, именно в это время утолялся голод. Молодой организм требовал пищу и когда он её получал, солдат психологически успокаивался на несколько часов, но часа за два до обеда снова начинало сводить желудок от голода и кроме как о еде невозможно было ни о чём другом думать. Эта проблема беспокоила каждого вне зависимости кто и сколько прослужил, мысли о еде всегда сидят в голове солдата, он с этой мыслью ложиться спать и с ней же просыпается.