И джигиты старались.

Исхак чем свет бежал в поля. Хусаин висел на телефоне, торчал в МТС, надоедал в райкоме. Семена нужны, запчасти нужны, деньги нужны, помощь нужна… Себя, своих трудов нам не жаль, пожалейте людей, пожалейте землю!..

Однажды Хусаин пришёл к Исхаку поздно ночью радостный: выбил трактор!.. На следующий день, едва трактор прибыл, для тракториста истопили баню, зарезали барана, отвели квартиру в самом чистом доме. Пусть только работает, трудов не жалеет!..

Все, кто был в силах, вышли на заброшенные земли воевать с чертополохом. Трудились даже старики и дети. В ход пошли косы, лопаты, грабли, мотыги, заострённые палки…

Три дня и три ночи шла битва. Трактор, шесть лошадей и люди, люди, люди… Копали, выдёргивали, боронили, пахали. Полоса за полосой уступал чертополох завоёванное. Сухие будылья жгли прямо тут, на полях, – к самому небу взмётывались вечерами языки пламени.

– Что у вас горит? – звонили пожарники из деревень, расположенных в тридцати километрах от Куктау.

– Нужда горит, – отвечал Хусаин. – Горе горит…

Когда начали сеять, в поле прискакал на своей деревяшке Нурулла. На шее у него висело лукошко, в нём семена и десяток крашеных яиц. Как когда-то аксакалы, вышел на борозду, стал разбрасывать зерно, приговаривая:

– Расти, хлебушко, густой, как стена! Чтобы жать тебя без устали, вязать, не разгибая спины! Пусть придут сытные времена, чтобы суп был густой у крестьянина, бульон жирный… Чтобы песок не занёс, ветер не выхлестал, чтобы дождь вовремя шёл и солнце, когда надо, светило! Пусть дурной глаз не возьмёт! В добрый час!..

– Трогай, Минлебай-ага!

– Дава-ай!

– Пошли!

Трактор распахал поля по обе стороны дороги, ведущей в райцентр, сеяли, как сказал Исхак, поперёк борозд, по правилам агротехники. Старики, качая головами, следили за сеятелями, приговаривая:

– Земля отдохнувшая, пусть хорошо уродится.

– Семена мелковаты, но зерно полное, крупное…

Старухи, видя, как тают, превращаясь в дым и пепел, заросли чертополоха, плакали, падая на землю:

– Господи, ты судил нам дожить до этих дней, увидеть своими глазами!..

В ночь на двадцать восьмое мая над Куктау собрались тучи, упали на землю первые, после окончания сева, капли дождя. Хусаин и Исхак возились на колхозном огороде, тут, не стерпев, пошли в поля. По дороге меж полей шёл простоволосый, в одной нижней рубахе Нурулла. Подставив редким каплям дождя единственную ладонь, он мочил прилипшие ко лбу волосы, постанывал от удовольствия. Увидев друзей, он замахал рукой, заскакал им навстречу.

– Мёд с неба течёт, ребятки… Сытость, жизнь, благополучие… Даже по заказу лучше не угадаешь! Пойдёт теперь в рост пшеничка, пойдёт… И людям Куктау иногда дуб с желудями выпадает…

Тучи набухли, словно бы опустились ниже, дождь хлынул косой и сильный.

– Пойдёмте к нам от дождя! – позвал Нурулла.

Мужчины, зайдя под навес, выкурили по самокрутке, потом, когда и навес протёк, побежали в правление.

Дождь лил всю ночь. Под утро Нурулла снова вышел в поле. На глинистой земле образовались лужи, по бороздам спешили бурлящие коричневые ручьи. А дождь и не думал переставать. Нурулла вернулся обеспокоенный.

– Лишнего льёт, мать… Как бы плохо не вышло.

Дождь прекратился к утру, засияло солнце. Три дня подряд немилосердно пекло солнце, три дня ходил над полями суховей. Поля взялись ровной, как доска, коркой, пшеница не проклёвывалась.

На третий день в деревню прибыл уполномоченный из района. Войдя в правление, Исхак увидел сидевшего за столом Мунира Тазюкова. На Мунире был хороший синий костюм, лицо у него стало сытым и круглым, обозначилось и брюшко.