Радикальный лейтмотив воззрений Пушкина, ажурное переплетение и дуалистическое прочтение – выражение «Ты прав, мой друг, – напрасно я прозрел». Парафраз, словесная инверсия стихотворения Гейне:

Гротеск, мощная аллегория парадокса, но с бездонным символическим наполнением: поэт не верить в мнимую святость, льстивое ханжество, он там, где антропофил, человек возводить свой «Храм Соломонов» не в болотцах и дебрях, а на чистоте помыслов, в юдоли земной шеи не гнет, не раболебствует, на затворе держит амбары души от вожделений «демонического зла» и жизнь не превращает в «мышиную беготню». Это так органично с душой и сердцем поэта, его собственной сутью. В этом – главный смысл и основная задача творческого горения Пушкина, его внутренней капсюлой вулканических поэтических даров.

Пушкину всегда был интересен Человек, духовная сущность в видимом телесном саркофаге, его внутренний мир, его переживания – как незримая Истина века, сверкающая точка в темном мире Вселенной. Конъюктурный и конкурентый феномен действительности, поставленный волей Творца в центр мироздания, космоса.

Тема Люви к человку у Пушкина вне конкуренции, вне низких стилистических заквасок. Вера в светлое предназначение человека – концептуальный Светильник в творчестве поэта, его Катехезис, Авангард позитивного мышления. Поэт вел землянина из мира дольнего, бесприютной обители души тревожной, в мир горний, «божественно чистый»

Труд у поэта Пушкина – неизбитость, не недомогание души тоскливой, а мужицкий, по -настоящему труд чернорабочего, бурлацкий- напряженный, кропотливый и неустанный. Отдыхом праздным для поэта были лишь в образном представлении автора «метанья снов ночных».

Творческим детонатором для Пушкина в труде поэтическом являлось предвосхищение, что в душах людей прорастет семя брошенного им зернистого слова обильным цветением живого первозданного чувства – жить со всем жаром солнца.

Как волшебник и чародей, он исторгал у современников одновременно и радость, и смех, и слезы; брал самые высокие аккорды чувств, очищая от зависти, алчности и уныния; звуками его лиры был изумлена вся Русь – она еще подобного никогда не слыхала, жадно прислушивалась и ощущала, как наполнялись все нервы ее жизни благоуханием чудесного, всех цветов и деревьев Армидина сада (Торквато Тассо – «Освобожденный Иерусалим»): «Невозможно обозреть всех его (Пушкина) созданий и определить характер каждого: это значило бы перечесть и описать все деревья и цветы Армидина сад».

(В. Г. Белинский, Литературные мечтания).

Он жил, как Аполлон. Монашеская, отшельническая жизнь – не для Пушкина. Одинокая келья или скит – не его обитель. Он ушел покорно и без сопротивления, а жил как молодой Аполлон.

Тот играл на флейте, а Пушкин – на поэтической лире.

Тот имел пышные поля, а этот – земли, моря и горы России.

Оттенок кожи первый имел светловатый, а второй —многоцветно – прекрасный.

Там – веселая свита из молодых пастушек, здесь – из светских львиц и простолюдинок.

И там, и тут – воспевание сладостей не трясин, дебрей и болотц, а наслаждений и удовольствий.

И в том и этом – трепет страсти безрассудной. Несомненно, мир между ними был заключен навсегда – между этими двумя Богами. И ведь с явным и очевидно просматриваемом ключом к ответу пишет А. Блок: «Мы поклоняемся Пушкину как Богу, хотя знаем, что он не Бог».

Греческий христианский мыслитель, автор термина «Богочеловек» Ориген дал толкование вопроса – что такое Бог? «Наш ум своими силами не может постичь самого Бога, но познает Отца всех тварей из красот дел и великолепия Вселенной».