– Вы – красивы, – сказал он сердито.

Фро ответила суровым взглядом. Потом танец разделил их. Следующая их встреча была ожидаема Ефроксией с напряжением. Она началась с нравоучения.

– Будь вы воспитанной молодой барышней, вы бы поблагодарили меня за комплимент.

– Вы так это называете? Мне показалось, вы обругали меня.

Григорий смешался второй раз за вечер и оттого вновь рассердился.

– Ты ответишь за это, маленькая чертовка… – пробормотал граф себе под нос. Представляя, как будет терзать эти непокорные губы своими устами – жарко, сладко, упорно…

Бал закончился засветло. Внимание, привлеченное Бешкековам, к молодым дебютанткам превратилось в их триумф. Все непременно хотели с ними танцевать, и концу бала девушки не чувствовала своих ног от усталости.

Ефроксия благополучно протанцевала весь остаток вечера, их пути с графом больше не пересекались. Хотя она все время ощущала его присутствие, казалось, повисшее в воздухе.

Граф оказался прав: княгиня Бардина предпочла всем другим танцам вальс. Была всего лишь одна мазурка, а завершился вечер нескончаемым попурри. Ефроксия танцевала его с Тригорским. Голова у девушки кружилась, слегка поташнивало. Она мало понимала из того, что вещал ей генерал. Маска из восторженного внимания и благолепия намертво приросла к лицу Фро. Памятуя сердитые тетушкины наставления, с которыми Агафоклея Алексеевна обрушилась на племянницу в кратком перерыве между танцами, барышня иногда согласно кивала головой и робко тупила долу очи. Её не волновало, что производились эти действия не совсем к месту. Фро мечтала лишь о мягкой постели. Ей было по-настоящему дурно.

«Ефроксия Виноградова! – прикрикнула на себя девушка, когда поняла, что запросто может свалиться под ноги другим танцующим парам. – Возьми себя в руки!».

Генерал не заметил состояния своей дамы и остался доволен прошедшим танцем. Он слегка пожал безвольную руку девушки, прощаясь, и сердечно раскланялся с Агафоклеей Алексеевной.

В коляске Фро тяжело навалилась на восторженно щебечущую Анету и тут же заснула, успев лишь понять, что та танцевала попурри с Бешкековым, чему и была несказанно рада.

Агафоклея Алексеевна слушала дочь рассеянно. Граф, конечно, был холост, богат, и его внимание к Анете могло только радовать. Но госпожа Маркова радовалась другому. Она слышала ровное дыхание Зизи и была счастлива.

Михаил встретил их в гостинице. Взяв на себя обязательства по благоустройству временного жилища, он не смог попасть на прием к княгине, и был раздосадован, поняв, что бал удался на славу, и его сестры играли там не последнюю роль.

– Миша, – позвала его тихонько мать. – Зизи уснула. Отнеси её в постель.

– Если я сейчас встану, – зашептала громко Анета, – она упадет. Она всю дорогу на мне спит.

– С ней все в порядке? – подхватывая сестру на руки, обеспокоился Михаил.

– Она просто устала, как все мы, – прошептала Софочка в удаляющуюся мощную спину Маркова. Ах, как ей хотелось, чтобы это она заснула в экипаже, и её прижимал бы к груди Мишель.

Марков опустил Ефроксию на кровать и принялся сражаться с мелкими пуговками платья.

– Что это вы делаете, барин? – Настасья вплыла в двери грозной тучей. – Срам! Охальник!

Мощный тычок в спину заставил Мишеля покачнуться.

– Ты сдурела?!

Весомый кулак приближался к лицу Маркова, и он проворно отпрыгнул к двери.

– Ты что, Настя? Я не хотел ничего худого. Я помочь хотел.

– Вот и хорошо, барин, ступайте себе. Мы тут сами управимся.

Бешкеков покидал дом княгини Бардиной последним. Он поцеловал тетушке руку и, совсем было, собрался уходить. Но Татьяна Юрьевна поманила его на пухлую кушетку.