– Что с тобой? – тихо спросил Мишель, склоняясь к её лицу.

Досада охватила Фро: ей не удалось справиться со своими нервами. А тут ещё дружеское участие кузена! Мог бы просто позевывать в своем углу! Впрочем, Марков сидел рядом с Ефроксией и никак не мог забиться в далекий угол, потому как свободного места было мало. Фро испытывала сильное желание сделать какую-нибудь гадость брату. Возможно, несколько дней назад она ужаснулась бы таким мыслям и, непременно, долго бы молилась, обороняясь от происков лукавого. Только, теперь она находила в себе какую-то разрушающую силу, сопротивляться которой не было ни сил, ни желания.

– Я только хотела сказать Софье, что всем другим тканям предпочитаю бархат, – сладко пропела она, разводя в невинной улыбке губы.

Эта чарующая простота просветленного лица и широко раскрытые ангельские очи неизменно производили на Михаила впечатление, умиляя и обезоруживая его. Даже теперь, когда он осознавал, что сестра намеренно пользуется своим очарованием, он не мог сердиться. Её маленькая, чисто женская месть (хотя, видит Бог, он не находил ничего предосудительного в своем поведении и мог только теряться в догадках, чем не угодил кузине) показалась ему забавной. Мишель засмеялся и попросил сестру весело:

– Ради Бога, Фро, я и так уже достаточно наказан.

– О чем ты, Миша? – Анета, оторвавшись от обсуждения с Софи предполагаемых впереди красот, живо повернулась к брату.

– За сегодняшний день я 50 раз услышал слова «шляпка», – пояснил Марков, лукаво усмехаясь.

Тонкие софочкины черты залило пожаром смущения.

– Простите нас, Михаил Павлович, – пробормотала она едва слышно. – Мы вели себя, как глупые дети.

– Что с тобой, Миша?! – воскликнула Нета, отмахиваясь от лепета Софии, – Мы и раньше любили поболтать о туалетах, и ты никогда не был против.

– Михаил Павлович внезапно осознал себя зрелым мужем, – лениво протянула Фро, бросая рассеянные взгляды по сторонам.

Привлекая к себе внимание, Мишель крепко взял сестру за руку.

– Теперь я знаю, что ты можешь быть ядовитой.

– Тебя это пугает?

– Раньше ты была лучше.

– Просто образ глупой дурочки больше импонирует мужскому тщеславию.

– А, понимаю. Ты слишком много времени общалась с Аскольдом. Наш философ успел задурить тебе голову.

«Нехорошо так говорить о покойном брате!» – едва не закричала Ефроксия. Лишь присутствие Софочки заставило её ответить тихо и ровно:

– Тебе тоже не помешало бы более близкое знакомство с Колей. В его словах было много здравых и умных мыслей.

Лицо Михаила Павловича изобразило полнейшую скуку. Этого Фро не могла стерпеть.

– Глядишь, твое бесцельное времяпровождение наполнилось бы новым смыслом, – закончила она безжалостно.

Вот теперь Мишель разгневался.

– Ефроксия, не тебе судить о моей жизни!

– Барин, приехали, – голос кучера прозвучал вовремя, прерывая назревавшую ссору.

– О! Как чудесно! – выдохнули софочкины уста восторженно.

– Я хочу! Я хочу! – Анета проворной птичкой скакала по берегу. – Много, много! Целую охапку. Иван, достань мне.

Судорожным ознобом пробежались по спине Ефроксии воспоминания о желтой воде.

–– Нет. – Она произнесла это решительно и строго так, что все невольно взглянули на неё. – Мы не можем. Эта земля кому-то принадлежит. Мы опустимся до воровства.

– Что ты, Фро! Это всего лишь цветы, лилии. – Темные неточкины глаза были полны недоумения.

– Разве я не права, Мишель?

– Права, если придерживаться закона буквально.

– Ах, вот как! Хорошо, – Анета решительным шагом направилась к коляске. – Тогда мы не едем домой, пока не разыщем того, у кого можно испросить разрешения для такого сверхважного действа. Иди сюда, Софи!