Трудно не согласиться и с мнением Н.Е. Крыловой, согласно которому «попытки сформулировать понятие «вины» юридического лица, отличной от вины его представителей и руководителей… заранее обречены на провал»[338]. Профессор Н.Е. Крылова отмечает, что в случае введения ответственности юридических лиц деформации подвергнутся все принципы отечественного уголовного права – принцип вины в силу допущения объективного вменения, «двойственности в понимании вины, определяемой различно для физического и юридического лица»[339]; принцип справедливости в силу, по сути, «двойной» ответственности юридического лица за одно и то же преступление[340], принцип личной ответственности, поскольку за преступления, совершенные физическими лицами, к ответственности будут привлекаться юридические лица, в которых они работают[341]. Наконец, изменится само понимание вины – придется вводить двойственные категории вины для физических лиц, с делением вины на формы, и для юридических лиц – без такового деления, соответственно, поскольку последнее утратит всякий смысл.
Именно по причине того, что виновное деяние может совершить только физическое лицо, обладающее сознанием и волей, Б.В. Волженкин говорил о необходимости различать субъект преступления и субъект уголовной ответственности[342].
По пути опосредованного вовлечения юридического лица в сферу уголовного права, введения так называемого института квазиуголовной ответственности, позволяющей применять в отношении организаций, причастных к совершению преступления, монетарные санкции, пошли законодатели ряда стран[343].
Преимущество именно такого подхода заключается в том, что он позволяет применять к юридическому лицу меры уголовно-правового характера, не создавая при этом двойственной системы оснований и условий уголовной ответственности.
Подобная модель была предложена в проекте федерального закона «О внесении изменений в некоторые законодательные акты Российской Федерации в связи с введением института уголовно-правового воздействия в отношении юридических лиц» Следственного комитета РФ в 2011 г.[344], который по большей части был критически оценен представителями отечественной науки[345]. Проект действительно представляется не в полной мере последовательным и внутренне согласованным, поскольку фактически он зачастую говорит именно о привлечении юридических лиц к уголовной ответственности посредством концепции «причастности к совершению преступления», под которой предлагается понимать совершение преступления в интересах юридического лица либо использование юридического лица в целях совершения, сокрытия преступления или последствий преступления, а не о применении к ним мер уголовно-правового воздействия. Так, предлагаемая законопроектом ст. 104>15 говорит о судимости юридических лиц – уголовно-правовом последствии наказания, но никак не мер уголовно-правового характера.
На наш взгляд, представляется неполной система мер, которые предлагается применять к юридическим лицам, поскольку не предложены меры по возмещению причиненного вреда, а также превентивные меры, которые не просто бы прекращали всякую деятельность юридического лица посредством его ликвидации или лишения права заниматься определенным видом деятельности, а были направлены на предотвращение новых преступлений. Меры уголовно-правового характера, в отличие от уголовной ответственности, карательной по своей природе, в большей степени направлены на восстановление социальной справедливости и на предотвращение новых преступных деяний, если обратиться, например, к принудительным мерам воспитательного воздействия (ст. 90 УК РФ).