), было возбуждено по меньшей мере 60 уголовных дел по факту поставления в опасность еще не рожденных детей. Изначально инициаторы данной законодательной новеллы исходили из благого намерения оградить детей от вдыхания паров метамфетамина в том случае, если родители готовят наркотический препарат дома. В последнее десятилетие он обернулся предъявлением обвинений и реальными приговорами, вынесенными женщинам, которые в ходе беременности принимали различные наркотические и психотропные препараты, что служило причиной рождения мертвого ребенка или его смерти вскоре после родов.

Аманда Кимброу – одна из тех женщин, в отношении которых было возбуждено уголовное дело на основании данной статьи вопреки весьма спорным фактическим обстоятельствам. Во время беременности ее ребенку был поставлен диагноз, связанный с высоким риском синдрома Дауна, но она отказалась от предложения прервать беременность исходя из негативного отношения к абортам. В апреле 2008 г. на сроке 24–25 недель посредством оперативных родов ребенок появился на свет, но через 19 минут скончался. Шесть месяцев спустя женщине было предъявлено обвинение в поставлении в химическую опасность ее нерожденного ребенка на том основании, что во время беременности она принимала метамфетамин. Как выяснилось во время следствия, женщина действительно принимала наркотический препарат за несколько дней до родов, чем могла их спровоцировать. Аманда в рамках сделки с правосудием признала свою вину в обмен на десять лет лишения свободы и возможности раннего ходатайства о досрочном освобождении. Впоследствии она обжаловала решение в Апелляционный уголовный суд, который оставил приговор без изменения, и Верховный суд штата[197].

В качестве одного из доводов для опротестования решения приводилось несоответствие в терминологии закона и предъявляемых в данном и подобных случаях обвинений, поскольку потерпевшим в данном преступлении назван «ребенок» (child), в то время как уголовный закон точен и в ситуациях, когда потерпевшим от преступления следует считать «нерожденного ребенка» (unborn child), говорит об этом прямо. Верховный суд штата Алабама не нашел нарушений норм материального права и пришел к выводу, что «нерожденного ребенка» можно считать личностью в правовом смысле, чьи права защищены законом. «На данный момент единственной областью, где отрицаются права нерожденного ребенка, остается искусственное прерывание беременности. И происходит это только потому, что есть соответствующее решение Верховного суда США Roe v. Wade. Более того, принимаемое решение полностью совпадает с Декларацией прав Конституции штата Алабама, согласно § 1 которой все люди равно свободны и независимы; наделены Создателем определенными неотъемлемыми правами, среди которых право на жизнь, свободу и стремление к счастью»[198].

В особом мнении главный судья Мэлоун подчеркнул, что основной причиной его несогласия с мнением коллег является ситуация правовой неопределенности, которую порождает принимаемое решение. Столь расширительное толкование юридических терминов там, где законодатель не сказал об этом прямо, может привести фактически к тому, что подобные обвинения можно будет предъявить даже тем женщинам, которые не знают о своей беременности и, к примеру, выпивают за обедом бокал вина[199].

Участники движений за права женщин видят в подобных законодательных актах новый поворот в кампании за криминализацию абортов, когда наиболее консервативные законодатели маскируют свое стремление запретить аборты под максимально широким кругом охраняемых тем или иным законодательным актом лиц, включая плод человека, иногда уже с момента его зачатия. «Если не является преступлением намеренное прерывание беременности женщиной, как можно привлекать ее к ответственности за ненамеренное прекращение беременности, наступившее в результате приема наркотиков или по какой-либо другой причине»