Наконец, последним из указанных в законе проявлений геноцида является иное создание жизненных условий, рассчитанных на физическое уничтожение членов демографической группы. Как видно, под «иным» созданием таких жизненных условий понимается неограниченный круг деяний, которые не подпадают под признаки ранее рассмотренных, создающих угрозу физическому существованию демографической группы или ее части.

Примерами создания таких «иных жизненных условий» могут являться:

1) заражение места обитания демографической группы агрессивным агентом биологического происхождения (возбудителями эпидемий, эпизоотий, болезней растений и пр.), как это было осуществлено японской Квантунской армией на части оккупированной территории Китая;[122]

2) химическое заражение места обитания демографической группы – например, имело место при применении химического оружия в ходе американской войны во Вьетнаме;[123]

3) наложение запрета на занятие единственно возможным видом деятельности, являющейся единственным источником существования демографической группы – так, всем известен запрет на промысел бизонов, который американская администрация наложила на коренное индейское население прерий Северной Америки с целью его постепенного вымирания.

4) разрушение жилищ, изгнание из домов, лишение одежды, стимулирование голода у представителей демографической группы, принуждение к «исключительно тяжелому» физическому труду.[124]

Так как перечень способов «иного создания жизненных условий», рассчитанных на физическое уничтожение членов демографической группы, не является исчерпывающим, то вряд ли возможно составить его даже приблизительно. Именно по этой причине мы ограничимся только теми, которые имелись в истории.

В заседаниях Комиссии международного права в связи с деятельностью Международных трибуналов по бывшей Югославии и Руанде неоднократно поднимался вопрос о юридическом толковании признака «создание жизненных условий, рассчитанных на уничтожение демографической группы». В результате было выработано понимание того, что геноцид в этой форме осуществляется, если по факту созданы такие жизненные условия, которые угрожают физическим уничтожением (вымиранием), без «материализации результата» их создания.[125]

Итак, состав геноцида, с точки зрения конструкции объективной стороны, носит формально-материальный характер.

Если проявлением геноцида является убийство или причинение тяжкого вреда здоровью членам демографической группы, то преступление окончено в момент причинения любого из названных последствий хотя бы одному представителю такой группы.

Остальные четыре проявления геноцида (насильственное воспрепятствование деторождению, принудительная передача детей, насильственное переселение, иное создание жизненных условий, рассчитанных на физическое уничтожение членов демографической группы) являются по своей юридической природе действиями, и рассматриваемое преступление должно считаться оконченным при их совершении, вне зависимости от достижения поставленной виновным цели.

Остановимся на принципиальном, на наш взгляд, вопросе о пределах регламентации уголовной ответственности за рассматриваемое преступление. Международное право требует давать самостоятельную правовую оценку таким деяниям, как планирование и подготовка актов геноцида (ст. III Конвенции о геноциде).

Действительно, вполне можно допустить, что планировать или подготавливать акты геноцида могут одни лица, а непосредственно осуществлять – другие. При этом такие действия могут не вписываться в конструкцию приготовления к акту геноцида – ведь приготовление к преступлению наказуемо в случаях недоведения преступления до окончания вопреки воле виновного. Если акт геноцида все же состоялся, и исполнители были другие, то вопрос о юридической оценке содеянного по УК РФ «зависает».