Анализ положений ст. 357 УК РФ и международно-правовых актов (Конвенции о геноциде, ст. 6 Римского Статута) позволяет говорить о том, что квалификации по указанной норме уголовного закона подлежат только те действия, которые преследуют цель физического (биологического) уничтожения демографической группы. Следовательно, действующее законодательство не дает оснований квалифицировать уничтожение культурного достояния той или иной нации, этноса, расы или религиозной группы по ст. 357 УК РФ. Содеянное подобного рода при наличии достаточных оснований может быть квалифицировано по ст. 243 либо ст. 356 УК РФ.

Необходимо отметить, что факт полного или частичного уничтожения демографической группы как последствие, к которому стремится виновный, не влияет на юридическую оценку геноцида. Так, в решениях Международных трибуналов по бывшей Югославии и Руанде подчеркнуто, что для вменения геноцида не требуется устанавливать «точное число жертв» либо «реального уничтожения» демографической группы – достаточно установить совершение с этой целью любого «акта, образующего объективную сторону (actus reus)».[110]

В то же время по какой-то неясной причине геноцид в ряде работ был признан оконченным преступлением только с момента наступления указанных в ст. 357 УК РФ последствий, т. е. преступлением с исключительно материальным составом, что прямо противоречит и УК РФ, и международному праву.[111]

В то же время в качестве характеристики действий, образующих геноцид, закон называет убийство и причинение тяжкого вреда здоровью представителям демографической группы, а эти деяния сами по себе являются самостоятельными преступлениями (ст. 105, 111 УК РФ), причем оба – с материальным составом.

Поэтому вопрос о характеристике состава геноцида с точки зрения конструкции объективной стороны представляется проблематичным. Для его юридически верного разрешения необходимо рассмотреть каждое из проявлений объективной стороны геноцида.

Убийство. Деяние, результатом которого явилась смерть другого человека, обычно не оказывает влияния на квалификацию, если само по себе не является квалифицирующим обстоятельством. Кроме того, в ч. 2 ст. 105 УК РФ предусмотрены тринадцать обстоятельств, отягчающих ответственность за совершение убийства.

В диспозиции ст. 357 УК РФ говорится об убийстве членов демографической группы как таковом. Под «убийством» надо понимать любое умышленное причинение смерти, подпадающее под признаки ст. 105 УК РФ. То есть совершение квалифицированного убийства при осуществлении акта геноцида на квалификацию содеянного по ст. 357 УК РФ не повлияет. Этот вывод можно сделать, опираясь на сопоставительный анализ санкций, предусмотренных за совершение квалифицированного убийства и геноцида, – обе они предусматривают лишение свободы на срок до двадцати лет либо пожизненное лишение свободы или смертную казнь. Тем более это верно, так как нижняя граница лишения свободы за квалифицированное убийство определена в восемь лет, а за геноцид – в двенадцать.

Необходимо отметить следующее. Уголовный закон при характеристике объективных признаков геноцида оперирует термином «убийство» во множественном числе («убийства членов…»). Казалось бы, такой «способ» осуществления геноцида имеет место минимум при двукратном причинении смерти представителям демографической группы (при установлении соответствующих признаков субъективной стороны).

Возникает вопрос – а если реально смерть или тяжкий вред здоровью причинен только одному представителю расовой, этнической, национальной или религиозной группы, но виновный преследовал цель уничтожения такой группы – можно ли квалифицировать содеянное как геноцид?