В Проект Международного кодекса включена специальная статья 4 «Ответственность государств», которая устанавливает, что «ответственность отдельных лиц за преступления против мира и безопасности человечества, предусмотренная в настоящем Кодексе, никоим образом не влияет на ответственность государств по международному праву».

Полагаем, что идея уголовной ответственности государств обусловливается не столько юридической, сколько политической ценностью – не оставить безнаказанным государство, обычно «основной субъект» совершения международных преступлений: главной целью этой концепции можно считать обоснование специального режима ответственности государств за преступления против мира и безопасности человечества.

Безусловно, государство может совершить преступление по международному праву, но не может подвергаться уголовной ответственности в строгом смысле, неся международно-правовую ответственность.[66] В данном случае мы имеем дело с несовпадением понятий «субъект преступления» и «субъект ответственности».

Таким образом, концепция уголовной ответственности государств существует лишь в доктринальных разработках. По этим причинам практическое осуществление уголовной ответственности государств в настоящее время невозможно. Фактически реализуется политическая (не в смысле оснований, а в смысле процедуры принятия решений) ответственность государств за международные преступления.

Вступление в силу Римского Статута и перспектива принятия Кодекса о преступлениях против мира и безопасности человечества заставляет нас обратиться к вопросу о возможных путях развития системы этих преступлений в уголовном праве России.

Проект Международного кодекса содержит 12 составов преступлений против мира и безопасности человечества (ст. 15–26), а именно: агрессия; угроза агрессии; вмешательство; колониальное господство и другие формы иностранного господства; геноцид; апартеид; систематические и массовые нарушения прав человека; исключительно серьезные военные преступления; вербовка, использование, финансирование и обучение наемников; международный терроризм; незаконный оборот наркотических средств; преднамеренный и серьезный ущерб окружающей среде.

Большинство из перечисленных деяний уже включены в систему преступлений против мира и безопасности человечества в УК РФ. В ряде случаев название и (или) диспозиция норм отечественного УК почти дословно воспроизводит положения действующих конвенций и норм Проекта Международного кодекса. Так обстоит дело с преступлениями геноцида, наемничества, применения запрещенных средств и методов ведения войны («исключительно серьезных военных преступлений»).

С другой стороны, УК РФ выгодно отличается от действующих и предполагаемых норм международного права в плане регламентации ответственности за экоцид («преднамеренный и серьезный ущерб окружающей среде»), а также за деяния, преступность которых прямо не установлена в Проекте Международного кодекса и Римском Статуте (публичные призывы к развязыванию агрессивной войны; нападение на лиц и учреждения, которые пользуются международной защитой).

Наконец, УК РФ находится в «проигрышном» положении при установлении уголовной ответственности за агрессию – в нормах международного права прямо перечислены деяния, признаваемые актом агрессии и угрозы агрессии, чего нет в диспозиции ст. 353 УК РФ.

Но во всех перечисленных примерах УК РФ уже воспринял предписания международного уголовного права – нас же интересует вопрос о тенденции восприятия отечественным законодательством уже имеющихся или предполагаемых международных норм о преступлениях против мира и безопасности человечества, отсутствующих на настоящий момент в главе 34 УК России.