Конституция СССР 1977 г. не внесла существенных изменений в действовавшее избирательное законодательство. Как отмечает И. В. Зайцев, избирательный процесс утратил элемент новизны, характерный для кампании 1937 г. Выборы стали привычным явлением. Их организация была четко регламентирована, носила ярко выраженный бюрократический характер, что не вызывало негативной реакции в обществе. Большинство населения принимало «правила игры», предложенные властями. Явка на выборы приближалась к 100 %, лишь незначительное число голосов подавалось «против» кандидатов в депутаты[109].

Статьи 132, 133 УК 1960 г., первоначально воспроизводившие тексты ст. 111, 112 Положения о выборах в Верховный Совет СССР 1937 г.[110], после неоднократно внесенных изменений, учитывающих особенности развития избирательной системы, введения института референдума, института выборов Президента РСФСР, приобрели более широкое содержание. О значении, которое государство придавало охране избирательных прав граждан, свидетельствуют многочисленные изменения указанных статей, которые имели место в период действия Уголовного кодекса 1960 г. (в 1982, 1990, 1991, 1995 гг.).

Политические процессы, происходившие в нашей стране в начале 1990-х гг., определившие формирование новой демократической модели проведения выборов, нашли непосредственное отражение в нормах УК, посвященных охране избирательных прав. Обращает на себя внимание осуществленное законодателем в 1992 г. расширение перечня избирательных прав, подлежащих охране нормами уголовного закона. Так, Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 2 января 1990 г.[111] в ст. 132 УК были конкретизированы охраняемые права гражданина РСФСР избирать и быть избранным народным депутатом. Кроме того, была осуществлена криминализация воспрепятствования ведению предвыборной агитации гражданином РСФСР, а также криминализация воспрепятствования осуществлению доверенными лицами кандидатов в народные депутаты их полномочий. Таким образом, законодатель сделал акцент на охране права на ведение агитации как важной составляющей соблюдения состязательности избирательного процесса. Следует отметить, что в истории развития отечественного уголовного закона это был единственный случай включения в текст УК воспрепятствования праву на ведение агитационной деятельности. Очевидно, что указанные законодательные конструкции не охватывали весь объем избирательных прав, предоставляемых гражданам РСФСР действовавшим избирательным законодательством. Однако данный опыт развития отечественного уголовного закона следует оценить как положительный, заслуживающий пристального внимания современного законодателя относительно конкретизации тех избирательных прав, воспрепятствование осуществлению которых влечет уголовно-правовую ответственность.

Этим же Указом диспозиция ст. 133 УК была расширена за счет включения в число преступных деяний неправильного установления результатов выборов. Объединение в одной статье подлога избирательных документов, заведомо неправильного подсчета голосов и неправильного установления результатов выборов позволяло прийти к выводу о том, что законодатель связывал общей целью фальсификацию избирательных документов и фальсификацию результатов выборов. Многие авторы подчеркивали такую характеристику подлога избирательных документов как искажение действительной воли избирателей и тем самым – результатов голосования[112]. К избирательным документам, указанным в ст. 133 УК, относились те, на основании которых осуществлялась выдача избирательных бюллетеней, производился подсчет голосов избирателей, устанавливались результаты выборов, т. е. документы, используемые и составляемые на завершающем этапе избирательной кампании (списки избирателей, удостоверения на право голосования, избирательные бюллетени, протоколы избирательных комиссий и др.).