Более полному раскрытию объективной стороны указанного преступления способствовало включение в число конструктивных признаков состава таких признаков, как применение насилия, обмана, угрозы или подкупа.

Насилие могло выразиться в любой форме физического воздействия на гражданина СССР. В науке уголовного права согласованной являлась точка зрения о том, что в случае причинения тяжкого или менее тяжкого телесного повреждения, истязания либо иного тяжкого вреда здоровью ответственность должна наступать по совокупности с соответствующими статьями УК, поскольку посягательство на телесную неприкосновенность наказывается более строго, чем нарушение избирательных прав[102].

Обман состоял в сообщении неверных сведений, под влиянием которых гражданин не мог осуществить свое избирательное право, а также в совершении преступных действий, выражающихся в злоупотреблении доверием избирателя.

Угроза с целью воспрепятствовать осуществлению избирательного права понималась как психическое воздействие, способное парализовать волю избирателя. Например, угроза убийством, причинением телесных повреждений, уничтожением имущества, оглашения позорящих сведений и т. п., причем не только в отношении избирателя, но и его близких[103].

Под подкупом понималось предоставление или обещание предоставить какие-либо материальные ценности, повышение по должности, права имущественного характера с целью добиться отказа от использования избирателем своего избирательного права. Подкуп мог быть совершен и в отношении лица, являющегося кандидатом, за отказ баллотироваться по соответствующему избирательному округу.

По субъективной стороне преступления против избирательных прав совершались лишь с прямым умыслом. В ряде работ отмечалось наличие специальной цели при воспрепятствовании осуществлению избирательных прав[104]. Субъект воспрепятствования осуществлению избирательных прав – общий.

К числу фальсификаций, допускаемых в ходе выборов, был отнесен подлог избирательных документов. Справедливым представляется определение, данное М. И. Федоровым, который считал, что понятие подлога избирательных документов ничем не отличается от понятия подлога документов вообще и состоит либо в свидетельствовании о фактах несуществующих, либо в отрицании их наличия, либо в искажении действительных фактов путем как полного изготовления фальшивого документа, так и фальсификации подлинного документа[105].

Заведомо неправильный подсчет голосов заключался в увеличении или уменьшении общего количества голосов избирателей, принявших участие в выборах, в уменьшении или увеличении числа голосов, поданных за каждого кандидата с целью избрания определенного кандидата, фактически не получившего большинства голосов, либо с целью неизбрания неугодного кандидата, за которого проголосовало большинство избирателей.

Нарушение тайны голосования расценивалось как посягательство на закрепленный ст. 134, 140 и 109 Конституции СССР порядок проведения выборов. Тайное голосование подразумевает, что никто, кроме самого избирателя, не имеет права знать о содержании его персонального волеизъявления. Осуществив криминализацию нарушения тайны голосования, законодатель сделал акцент на значимости обеспечения этого важнейшего принципа избирательного процесса. Раскрывая объективную сторону данного преступления, Н. М. Кропачев отмечает, что нарушение тайны голосования заключается в создании таких условий, при которых тайна голосования не соблюдается. Это может выразиться в воспрепятствовании избирателю заполнить бюллетень в кабине для голосования, выдаче помеченного бюллетеня и др.