Выбора у Сергея не было, поэтому пришлось соглашаться. Гришка показал на деревянную будку во дворе управы, где было две кабинки туалета и сказал: «Заходи в одну из них, а я приведу Сашку во вторую». Через несколько томительных минут раздались знакомые шаги, дверь соседней кабинки открылась и Сергей через отверстие (выбитый сучок) в разделяющих братьев дощатой перегородки смог увидеть брата. Между ними состоялась краткая беседа, которую Сергей запомнил дословно на всю оставшуюся жизнь. Брат сообщил, что по прибытии в ревком ему пришлось заполнить несколько анкет, после чего его отвели в подвальное помещение, полностью забитое арестантами. Еды и воды им не дают, у многих забрали верхнюю одежду. Наверху, судя по пьяным голосам, ужинает караул из числа командированных сотрудников и местного особого отдела ВЧК. Действительно среди них есть плохо говорящие по-русски иностранцы, скорее всего, латыши. Надсмотрщики всячески оскорбляют задержанных, избивают, не скрывают, что выпускать их не собираются. Поэтому шансов на спасение у арестованных в этой ситуации практически нет. Саша предложил Сергею попрощаться по-христиански и передать его нательный крестик родителям. Старший брат как мог пытался успокоить брата и вселить в него надежду на спасение, хотя сам понимал всю трагичность момента. Вскоре раздался настойчивый стук в дверь и Гришка приказал Александру следовать за ним.

Вернувшись домой, Сергей рассказал подробно о встрече с Сашей, ночь семья провела в молитвах и надежде на чудо, которое так и не произошло. Александр, как и его товарищи по несчастью, растворились в утренней мгле и больше никогда не появились на пороге своих домов. Новые власти тщательно скрывали места массовых казней в Крыму 1920—21 гг. и лишь с 80-х годов прошлого века кое-где начали находить останки безвинно убиенных крымчан и ставить на братских могилах памятные знаки. Через много десятков лет немного приоткрылась завеса секретности над этим беспрецедентным преступлением, появились отрывочные архивные материалы и воспоминания невольных свидетелей этих преступлений. Нашлись и среди карателей, желающие похвастаться или поделиться своими былыми «подвигами» типа руководителя казни царской семьи Янкеля Хаимовича Юровского, который детально описал все подробности казни бывшего царя, его семьи и прислуги.

Скорее всего, ранним утром следующего дня, еще в сумерках колонну, арестованных в Карасубазаре жителей, вывели из города на удаление нескольких километров в открытое поле и расстреляли из винтовок и пулеметов. Тела зарыли в овраге или специально вырытых ямах, предварительно сняв с обреченных на смерть одежду.

Тех, кого сразу не расстреливали, размещали в тюрьмах, монастырях, церквях, складских помещениях, воинских казармах, в подвалах городских зданий. Иногда под такое гетто отводили даже целые городские кварталы. Условия содержания в таких местах заключения были невыносимыми. Редактор газеты «Русские ведомости» В. А. Розенберг так описывал своё пребывание в заключении: «Арестован и попал в подвал. Пробыл 6 дней. Нельзя было лечь. Не кормили совсем. Воду давали один раз в день. В туалет не выпускали. Мужчины и женщины стояли вместе. Передач не допускали. Стреляли в толпу родственников. Однажды привели столько офицеров, что нельзя было даже стоять, открыли дверь в коридор. Потом пачками стали выводить на улицу и расстреливать». Заключённые при этом подвергались изощренным издевательствам со стороны тюремщиков, различным унизительным процедурам и даже пыткам. Молодые женщины становились объектами сексуального домогательства; тех же, кто сопротивлялся, наказывали исполнением самых грязных и унизительных работ.