. Галилей сконструировал свою собственную «голландскую подзорную трубу», которую вскоре усовершенствовал и стал использовать для изучения небесных объектов. В апреле 1611 года, когда он будет демонстрировать её в Академии деи Линчеи, греческий математик Джованни Демизиани предложит для неё название «телескоп», которое и останется закреплённым за подобными устройствами. Если задаться вопросом об авторстве телескопа, то в литературе таковым именуется и Ханс Липперсхей, и Захарий Янсен, и Галилей. Кого считать первым изобретателем «голландской подзорной трубы» – вопрос спорный. Если же под «телескопом» иметь в виду оптическую трубу для изучения небесных явлений, то здесь также не всё однозначно. Как отмечал Галилей, для астрономических целей минимальным является двадцатикратное увеличение, и именно ему первому удалось такого увеличения достичь: первая подзорная труба, сконструированная Галилеем, позволяла приближать объект лишь в три раза, но в дальнейшем ему удалось достичь более чем тридцатикратного приближения. Набиравшие же распространение голландские подзорные трубы в то время имели максимум шестикратное увеличение. Однако такого увеличения английскому астроному Томас Хэрриоту вполне хватило для изучения луны и составления карты лунной поверхности. И направил телескоп в небо он на четыре месяца раньше Галилея (в июле 1609 г.). Тем самым Галилей не был ни изобретателем телескопа, ни первым исследователем небесных тел с его помощью. Но он первым сконструировал мощный телескоп, позволивший изучать не только лунную поверхность, но и более отдалённые небесные тела. Таким образом, его заслуги в данной области имеют чисто инженерный характер.

Вместе с тем, как вполне справедливо считает Д. Вуттон (1, с. 195), Галилей первым сумел изготовить мощную подзорную трубу вовсе не потому, что голландцы этого не смогли, а потому, что они и не пытались это сделать. Дело в том, что для военно-морских целей большая кратность подзорной трубы совсем не нужна: такая труба имеет очень малое поле зрения, и в результате сопутствующей этому морской качки и дрожания рук при наблюдении становится бесполезной. Галилей же направил усилия на увеличение кратности потому, что специально готовил инструмент для астрономических целей – у голландцев же такого стремления не было.

Собранная Галилеем подзорная труба была весьма полезна для военно-морских целей: теперь вражеские корабли можно было заметить значительно раньше, нежели невооружённым глазом. И из этого Галилей извлёк существенную прибыль: в обмен на право изготовления и использования данного «изобретения» власти Венецианский сенат увеличил Галилею жалование почти в два раза – до тысячи флоринов в год, а также закрепил за ним право занимать пост профессора в этом университете пожизненно. Но как данный поступок Галилея можно оценивать? Ведь он не был автором этого изобретения! Чаще всего от оценок здесь воздерживаются, но таковые всё же имеют место. Так, Р. Оррит пишет, что в данном случае Галилей «проявил всё своё хитроумие» (5, с. 73). А вот Д. Вуттон прямо говорит, что Галилей венецианские власти «просто обманул» (1, с. 194). И такая оценка более близка к истине. Мы далее не раз будем сталкиваться с тем, что Галилею была свойственна хитрость и изворотливость, и зачастую его инструментом в достижении поставленной цели становилась откровенная ложь…

Хоть Галилей сделал всё возможное, чтобы с помощью «голландской подзорной трубы» изучать небесные тела, она всё же для этой роли не совсем годилась. Как отмечает Ф. Даннеман, «настоящая астрономическая труба обладает, подобно сложному микроскопу, двумя собирающими стёклами» (2, с. 21—22), голландская же труба представляла собой «сочетание двояковыпуклой чечевицы, служившей объективом, с двояковогнутой чечевицей, служившей окуляром» (2, с. 20). Конструкция же подлинной астрономической трубы была впервые описана Кеплером в его книге «Диоптрика», вышедшей в 1611 г., а первым воплотил её в жизнь Кристоф Шайнер – один из самых главных оппонентов Галилея.