Вначале мне стоило заскочить к Нестерову и справиться насчет моих полномочий, он звонил еще вчера, приглашая меня перед поездкой в Новозаринск заглянуть к нему. К моему неудовольствию зарядил нудный ледяной дождь, местами переходящий в снег. Я шмыгнул на заднее сиденье Тайоты и плотнее закутался в шарф. Права оказалась Вера – весенняя погода непредсказуема. Зябко передернув плечами я приказал водителю ехать сначала на Ленина. Тот молча пожал плечами, говоря, что ему все-равно куда крутить колеса и плавно нажав на газ, тронулся с места.

Через пятнадцать минут я входил в «родные пенаты». Дежурный сонно моргал, окидывая меня взглядом и резко подскочил, осознав кто стоит перед ним, при этом уронив на пол резиновую дубинку,

– Бборис Ппетроввич! – начал заикаясь он. – Здравия желаю!

– Полковник у себя? – отмахнулся я. – И подними… – я указал носком ботинка на «палицу» как мы называли ее про себя, – негоже на посту терять оружие.

– Ттак тточно. С утра пришел… Рано… – парень покраснев как помидор схватил дубинку и начал нервно перебрасывать ее из руки в руку, явно не зная как себя вести.

– Ну так пускай меня скорее. – нетерпеливо поторопил его я. – Продрог весь. Спать будешь дома.

Тот покраснел еще больше, щеки стали напоминать переспелую вишню, и бегом бросился к дистанционной кнопке. Замок тут же пропиликал нехитрую мелодию, и железная створка с кованным узором отворилась, издав мелодичный писк. Я заспешил на второй этаж, отдуваясь и отдыхая на каждой ступеньке.

Не утруждая себя стуком в дверь, я толкнул ее и боком ввалился в самое просторное помещение в отделении, чуть замявшись на пороге. Заметив кивок головой полковника, я пересек кабинет и уселся за стол прямо напротив Нестерова, в упор уставясь на него возмущенным взглядом – к чему такая рань? Можно было сделать скидку на мое состояние и отсрочить визит как минимум на час. Он проигнорировал мой молчаливый порыв недовольства и потянулся за папкой, которая лежала на краю стола. Не открывая, он толкнул ее ко мне.

– Ознакомься. – бросил он, когда я подхватил увесистый том и начал мельком просматривать печатные тексты. – Там все, что мне удалось накопать, может что и пригодится. А так же командировочные на две недели. Думаю этого срока тебе хватит, чтобы распутать дело.

Я округлил глаза и вопросительно вскинул брови.

– Вы хотите меня в гроб загнать?! – вырвалось у меня. – Две недели?! В чужом городе, в полном неведении, вдали от дома, элементарных удобств и…

– Хватит, хватит стенать. Я обещал Вере и твоему врачу, что верну тебя через четырнадцать дней. Так что поторопись. Деньги в конверте, все документы готовы – в путь!

Я грузно поднялся. В душе нарастало негодование. А с другой стороны, чувствовал я себя гораздо лучше в рабочем костюме, чем в больничной пижаме, и чего уж греха таить, в душе я был рад новому делу. Я кивнул головой, сунул папку под мышку и направился к двери.

– Ты может, это, поговоришь с племянником?! – окликнул он меня.

Я зыркнул на него злым взглядом и дернул за дверную ручку.

– Ну как знаешь. – бросил он мне в спину.

Я сам не понимал, почему меня одолевают противоречивые настроения. Еще вчера был до чертиков рад освобождению из больничного плена, и тут же напоминаю о своей болезни всем, кто попадается мне на глаза. Может так ведет себя болезнь? А может я просто стал зазнавшимся стареющим пердуном, возомнившим себя звездой сыска. Но даже осознав эту простую истину, я не смог поднять себе настроение, как ни старался.

«Женька, Женька. – думал я усаживаясь в машину. – Почему твое ясновидение проявляется только под действием наркотиков?».