Полковник скривился.

– Что-нибудь придумаем. – сказал он неохотно. – Мне и самому встречаться с твоей разъяренной супругой не резон. Завтра отправлю переговорщиков в больницу, будем просить врачей тебя прикрыть.

– Лучше это сделать сегодня. – я назидательно поднял указательный палец вверх. – Завтра может быть поздно. Гнев господень, знаете ли…

Нестеров согласно кивнул и потянулся к кнопке селектора. А мы, не дожидаясь его указаний, уселись за стол, друг напротив друга.

Тушинин в общих чертах ввел нас в курс дела. Мы с полковником внимательно его слушали. Впрочем ничего нового и дельного, кроме тех сведений, что он уже рассказал мне в больнице, я не узнал.

– Наверное, Борис, стоит тебе, побывать на месте. – заискивающим тоном проговорил Антон Петрович. – Здесь не далеко, не более часа езды. Машину я выделю.

– Не надо машину. – запротестовал майор. – Я на колесах. С комфортом туда и обратно. В лучшем виде доставлю.

Я вспомнил сегодняшний цирк в больнице и усмехнулся.

– Дааа, я не сомневаюсь, поездка может быть очень интересной – с фантазией у нашего коллеги все в порядке.

И я не ошибся. Едва мы свернули на проселочную дорогу, как машина резко дернулась и подпрыгнула на месте.

– Ну надо же, – Тушинин со всей силы саданул кулаком по рулю, – всегда на этом месте происходит какая-то дичь.

– Что случилось? – забеспокоился я, потирая ушибленный лоб.

– Кажется колесо проткнули. – майор пожал плечами. – Сколько раз говорил нашему Палычу, чтобы отремонтировали этот поворот. Вечно здесь битые бутылки, гвозди валяются… ямы бесконечные… кирпичи колотые.

– Нееет! – застонал я, предвкушая, сколько времени займет замена колеса. – У тебя запаска-то есть?

– Кажется есть. – Тушинин подхватился и выскочил из машины, словно его ветром сдуло. Я лишь проводил его взглядом, надеясь на то, что не придется помогать этому недотепе с починкой колеса. Выходить из машины не хотелось. На меня вдруг напала какая-то апатия, с которой также лень было бороться. Я закрыл глаза, откинувшись на сидении и, неожиданно заснул.

– Все! Закончил! – услышал я над ухом и встрепенулся. Некоторое время я пялился на майора, не понимая – где я и с кем. Постепенно память вернулась, и я начал вникать в действительность.

– Ну чего ты так орешь, Григорич?! – потянулся я. – Который час?

– Скоро три. Пришлось повозиться! – ответил он с самодовольной улыбкой. – Зато не пришлось никого вызывать.

– Да ты в своем уме? – напустился я на него. – Мы проторчали здесь пол дня.

– Запаски не оказалось. – отозвался он обиженно. – Пришлось ставить заплатку, клеить, ждать пока высохнет. Да еще потом накачивать шину. Зато сам справился! – его нижняя губа оттопырилась от гордости за свои достижения, а голова чуть приподнялась к верху.

Я же не испытывал ни гордости, ни даже мало-мальского уважения. Мне хотелось разнести в пух и прах, и этого дуболома, и его отделение, и весь городок к чертям собачьим. Но вслух я лишь пробормотал:

– Потеряно не менее трех часов, которые можно было бы использовать в пользой для дела. К тому же, несколько раз звонила жена, и я обещал ей вернуться к шести вечера. Ты не представляешь, какую взбучку она мне устроит, если я не сдержу обещания. Я ведь как -никак еще числюсь на больничном.

– Я не виноват! – окрысился майор. – Дороги по всей стране такие!

– А кто за ними следить будет?! Не твой ли дружок почему-то заниматься этим не хочет! – я начал закипать.

Мало того, что меня выдернули с больничной койки, так этот балбес еще постоянно испытывает меня на прочность. Но я понимал, что ругаться бессмысленно – себе дороже, сердце пропустило удар, ухнуло куда-то вниз, и я устало махнув рукой, предложил побыстрее отправляться в путь.