Володя пропел басом:

– Красивая?

Николай Петрович зыркнул черными глазами на парня:

– Угомонись! Мало тебе своих девчонок? Выбирай – не хочу. Когда ж ты, Володька, остепенишься уже? Жениться тебе пора.

– Пора! – легко согласился звонарь. – Да вот не берет никто.

Все рассмеялись. В это время дверь в зал распахнулась и вошла девушка. Остановилась посреди зала и громким голосом представилась:

– Здравствуйте! Я Елена, журналистка.

На фоне низкой арки трапезной, выкрашенной дешевой масляной краской, девушка казалась заморской птицей, занесенной неведомыми путями в этот далекий от цивилизации угол. Она стояла, залитая солнечным светом, который падал из единственного узкого окошка зала, в дорогом брючном костюме серо-голубого приглушенного цвета. На вид ей было лет двадцать пять, не больше. Ее белокурые волосы модного в этом сезоне холодного оттенка мягко струились вниз из-под серой, под стать ее глазам, косынки. Широкий пиджак, белая блузка на высокой груди и прямого кроя брюки, из-под которых торчали острые носы туфелек, не скрывали, а наоборот, оплетали ее формы. При всем своем нежном очаровании в чертах лица девушки чувствовалась решимость, даже жесткость. Тонкий нервный рот, прищуренные глаза, смотрящие прямо, не могли обмануть – девушка была с характером. Если приглядеться, спустя время становилось понятно, почему ее взгляд обладал такой пронизывающей силой – красавица редко моргала. Когда-то она прочитала, что актеры Майкл Кейн и Энтони Хопкинс, чтобы стать убедительными, старались не моргать, и с тех пор так часто пользовалась этим приемом в мужском коллективе своей редакции, что привыкла и перенесла эту привычку в повседневную жизнь. Теперь она могла одним взглядом перевести внимание аудитории на себя.

Володя замер и даже чуточку приоткрыл рот. Путешественница сразу заметила это, улыбнувшись кончиками губ.

Повисла пауза.

Елена постояла, потом быстро пересекла помещение, подошла к Николаю Петровичу, выделив его из всех, подала ему руку для приветствия.

Николай Петрович привстал, чтобы выйти из-за стола.

– Какая шустрая, – он не спеша вытер руки полотенцем, которое ему протянули, и подставил широкую короткопалую ладонь со скрюченными от артрита пальцами. Елена все это время стояла, вытянув руку, спокойно ждала. Обменялись рукопожатием. Мужчина даже разволновался, не часто ему доводилось общаться с уверенными в себе женщинами, да еще из культурной столицы. Представился:

– Николай Петрович я. Присаживайтесь. Володя, освободи место гостье. Наталья Петровна, распорядитесь, чтобы еще одну тарелку поставили.

– Ну вот и познакомились, – радостно потер ладошки отец Георгий. Чувствовалось, что он тоже смущается столичной фифы: – Я вас оставляю, побежал – дела у меня…

Володя уже пришел в себя, пересел и поставил рядом с собой тарелку с едой, которую быстро сервировали для журналистки. Новенькая разместилась сбоку, но трапезничать со всеми отказалась:

– Спасибо, я не голодная. Но чаю с удовольствием выпью.

Ей налили отвар иван-чая, собранного вручную ранним летом, который для здоровья и тонуса пьют в этих краях. Поставили рядом варенье из калины, мед в чашке и подвинули пиалу с сиропом из сосновых шишек.

Елена не притронулась – ждала вопросов.

– Ну рассказывай, зачем к нам пожаловала, – пошел в наступление Николай Петрович, не зная, как начать разговор.

Девушка выдержала паузу. Она в который раз ругала себя, что согласилась на это задание редакции. Все оказалось не так, как она себе представляла. Елена уезжала из Санкт-Петербурга в ожидании легкого приключения. Хотела заселиться в гостиницу, быстро сбегать в музей, посетить памятные места и обратно. Однако дед-священник при Храме Богоявления в Санкт-Петербурге, которого она, несмотря на разногласия по вопросам веры, горячо любила и уважала, настоял, чтобы его любимая внучка остановилась у хорошего знакомого семьи – отца Георгия.