Начальник отдела тут же резюмировал:

– Надо брать! Сейчас же вызовем опергруппу – и возьмём!

Кое-как отговорил его от этого скоропалительного решения, посоветовав задержать злоумышленника прямо у дома по возращению с работы. Было же логичным взять его с поличным, когда он будет вытаскивать телефон из поленницы.

Так мы и поступили. Подъехали к пяти часам к противоположному дому и стали ждать. Минут через пятнадцать появился молодой человек в рабочей одежде, похожий по приметам на того, кого мы дожидались.

Увидев милицейский мотоцикл, он сразу понял, по чью душу приехали милиционеры. Подошел к нам и с обидой в голосе сказал, мол, надо же, как быстро его вычислили.

– Сдаюсь! – завершил он свой краткий монолог.

Потом он показал, где лежит телефон, будто мы без него этого не знали, и где привязан скелет, словно меня несколько часов назад там не прошиб пот.

Справедливости ради отмечу, что отдел охраны хоть и вышел сухим из воды, не понес ущерба, но премиальных за квартал всё-таки лишился.

Меня же за находчивость и умелое раскрытие преступления наградили денежной премией в размере сорока рублей.

Вор объяснил, что он украл скелет, чтобы попугать молодежь, которая будет вечером идти на танцы через переход. Согласитесь, у него было потрясающее чувство юмора. А установкой телефона он планировал рассчитаться с хозяйкой за проживание.

Надо сказать, что дальнейшая судьба этого парня оказалась совсем не завидной. После очередной отсидки, он вернулся в село. Казалось бы, устраивайся на работу, заводи семью, живи честно… Но через некоторое время после освобождения, он был застрелен сторожем вневедомственной охраны во время совершения очередной кражи.

Село с красивым названием Новокиевский Увал, где я родился и вырос, окончил школу, начал свою трудовую деятельность, а в дальнейшем и службу в прокуратуре – это районный центр с населением около пяти тысяч человек. Своей крайней улицей Киевской оно упиралось в молодую березовую рощицу рядом с глубоким оврагом, тянувшимся от реки Топтушки до реки со странным названием Кишка. Старожилы поясняли, что название это прижилось из-за того, что она петляла как… В общем, из названия понятно, как эта речка петляла. При этом те же старожилы затруднялись объяснить название Топтушки.

Река, да какая там река, – речушка – впадала в Новокиевскую протоку, а последняя, соединяя строгую и коварную Селемджу, впадала в Зею. И вот эта речка в дождливую погоду становилась полноводной, и в ней, в так называемых увальских ямах, купалась местная ребятня. Ну, а овраг практически наполнялся до краев прозрачной, как хрусталь водой, которая стремительно неслась в сторону Кишки.

Овраг отделял село от местного аэропорта, за которым начинались лесные околки, а уж за ними простиралась тайга.

Километрах в трёх от села, перед Становиком, прятались два небольших труднодоступных озера, куда прилетали утки да гуси и где по сезону за ними охотились местные мужики.

В селе располагался госпромхоз, считавшийся одним из лучших в области, в чем не было ничего удивительного: мазановские леса способны были прокормить население любой небольшой европейской страны: зверя, птицы, дикоросов здесь было великое множество, а контроль за добычей со стороны государства осуществлялся строжайший. Да и, выскажу своё мнение, не было так доступно, как сейчас, всевозможное оружие, – хорошими винтовками даже не все профессионалы-охотники обладали!

Кстати, большинство этих штатных охотников являлись передовиками в своём деле, многие носили почетное звание «Ударник коммунистического труда» и были награждены орденами и медалями за добычу соболя, лосей и косули, отстрел докучавших населению волков.