Отдышавшись и осмотревшись, я понял, что близок к разгадке, и мысленно прибросил план дальнейших действий.

Это было первое раскрытое лично мною преступление.

Трудно поверить, но я тогда даже еще и не был профессиональным сотрудником правоохранительных органов, меня только-только определили техником по сигнализации в отделе милиции.

Дело в том, что ранее я работал заворгом райкома комсомола, и был, скажу, не хвастаясь, на хорошем счету у своих руководителей. И всё-таки, мне очень хотелось работать в прокуратуре или в милиции: и книг я много на эту тему читал, и знакомых было много из этих ведомств, и, тут тоже не буду лукавить, все равно в глубине души не чувствовал себя комсомольским и партийным работником. Мою голову чаще всего занимали мысли об увлекательной, полной опасностей и приключений, работе следователем или опера, особой разницы тогда я не видел. Просто ощущал себя человеком, борющемся с преступностью и бандитизмом. Именно так – вполне искренне и без компромиссов!

С большим трудом оставив комсомольскую должность, процедура не самая простая, поскольку в ней хватало бюрократических препон, в ожидании назначения на должность следователя, прозябал в милиции, занимаясь сигнальными системами, завидуя тем, кто занимался настоящим делом.

Наступила осенняя дождливая пора. В ту пору в селе не было ни одной заасфальтированной улицы, а тротуары, по большей части, представляли собою труднопроходимые тропинки.

После очередного дождя можно легко определить – кто, когда, в какой обуви и в каком направлении перемещался по селу. Так было и в тот день, о котором пойдет речь.

В дежурной части отдела милиции раздался звонок. Звонил сторож Увальской средней школы Василий Кван – человек глубокого пенсионного возраста, продолжавший работать во вневедомственной охране. Он сообщил, что на него, угрожая ножом, напал неизвестный ему молодой человек, связал его, забрал ключи и поднялся на второй этаж. Что он там делал, пострадавший не знал, не видел, но когда тот уходил, то обрезал провод телефона, забрал телефонный аппарат, уложил все в целлофановый пакет и, угрожая расправой, ушел.

Поскольку за мной на службе был закреплен новенький мотоцикл «Урал» с милицейской сине-желтой окраской, с сиреной и мигалкой, мы вместе с начальником отдела вневедомственной охраны и оперуполномоченным уголовного розыска на этом мотоцикле приехали на место происшествия.

Это была моя родная средняя школа, которую я закончил шесть лет назад. Тревожная группа и следователь милиции были уже на месте; вызваны директор школы и учитель биологии, чей кабинет был вскрыт.

Сторож давал показания. Он пояснил, что напавший был коротко стрижен и обут в резиновые сапоги с высокими голенищами.

Происшествие для отдела охраны было чрезвычайным: ответственность за объект лежала именно на нём, а потому преступника надлежало найти любой ценой, иначе, возмещение школе ущерба – за отделом охраны. И, что более существенное – осознание недочета в работе, «плохая» статистика, недовольство руководства, сами понимаете.

Учитель биологии Валентина васильевна Кобзарь, оглядев помещение, сказала, что из кабинета биологии похищен скелет человека, а из кабинета химии – фосфорные карандаши.

Пока следователь проводил осмотр, а оперативники показывали сторожу альбом с фотографиями лиц совершавших преступления, либо склонным к их совершению, я вышел из школы. Мне это преступление показалось каким-то алогичным и, несмотря на то, что оно относилось к категории тяжких, даже немного смешным. Двор школы граничил с Клубным садом. В воскресный день занятий не было, после прошедшего дождя земля была словно пограничная следовая полоса.