– Но разве я уделяю ей мало внимания? – удивился маркиз.

– Забудьте своих горничных, крестьянок, служанок, оставьте эти шалости…

– Чтобы похоронить себя в келье брака? – не удержался Луи.

Анна растерялась на минуту, но затем с упреком сказала:

– Вы не должны так думать, Лулу. Я не знаю, каким будет ваш брак, надеюсь, счастливым. Но сейчас вы обязаны соблюдать приличия. Вам ясно?

– Ясно, матушка, – вздохнул маркиз. – Только объясните, почему я должен жениться именно теперь?

– В вашем возрасте все не желают вступать в брак.

– Вот я и говорю об этом.

– Пока мы с отцом живы, наш долг – устроить вашу судьбу, а лучшей партии для вас нет. Постарайтесь это понять.

– Хорошо, матушка. Ради вас я постараюсь, – послушно проговорил Луи.

– Я рада и прошу вас, будьте осторожны, ангел мой. Не бегайте сломя голову по галереям: там скользкие полы. Не вздумайте кататься по перилам – вы уже не маленький…

– Я бы с удовольствием, матушка, ноги сами несут меня.

– Иди, иди, плутишка, – улыбнулась герцогиня, – вижу, не сидится тебе со мной.

Луи поцеловал руки матери и, попрощавшись, ушел. Он вылетел из комнаты и, энергично шагая, направился по галерее. Нигде не находя Леонору, он осведомился о ней у дворецкого. Оказывается, Леонора поехала кататься верхом, да еще не одна, а с виконтом. Луи немного удивился, впрочем, это известие его мало встревожило, потому что он знал Люсьена как свои пять пальцев. Да, но ведь Леонора – другое дело. И все же Луи не расстроился и медленно побрел к себе, не желая скакать вдогонку, хотя в первый момент у него появилось именно такое желание.

Видно, богу было угодно, чтобы его светлость еще раз встретился с Мари. Юноша, не спеша и вздыхая, шел по галерее, по которой он недавно бежал быстрее ветра в поле. Мимо него прошла какая-то фигура, точно тень. Возможно, Луи и не заметил бы ее, если бы тень не вздохнула. Юноша вздрогнул и обернулся. Он тут же узнал горничную.

– Эй, – тихо позвал он, но ответа не получил.

Маркиз бросился к девушке и остановил ее.

– Ты что молчишь? – спросил он.

Мари стояла с опущенной головой, тогда Луи присел, чтобы заглянуть в ее лицо.

– А почему у нас слезы? – задорно спросил он, делаясь вновь веселым. – Неужели ты все еще дуешься на меня? Будет… ничего ужасного не случилось.

Мари медленно подняла на него глаза, полные самых горьких слез, и не смогла ответить. Ее губы задрожали, а слезы покатились по щекам.

Луи, ровным счетом ничего не понимая, взял ее за руку и повел в свой кабинет. Девушка не сопротивлялась, но за всю дорогу не проронила ни слова, хотя маркиз и пытался выяснить причину ее страданий.

Оказавшись у себя, Луи усадил Мари в кресло и в очередной раз спросил:

– Да что случилось-то? Какого черта ты разводишь сырость?

Мари, мужественно удерживая слезы, вытерла глаза платочком и едва слышно проговорила:

– Обещайте, что будете искренни со мной…

– Не понимаю, о чем это ты.

– Вы будете откровенны? – настаивала Мари.

– Хоть и не знаю, в чем дело, но обещаю, уж больно не нравится мне такое предисловие.

Не сводя с него пристального взгляда, Мари продолжала:

– Это правда, сударь, что вы разыгрывали влюбленного, чтобы в пьесе все выглядело натурально?

– Мари… – опешил маркиз, – что ты говоришь? Что за бред?

– Ответьте мне, сударь. Вы нарочно все подстроили? Вы играли со мной?

– Откуда такие мысли, душа моя? Пьеса давно сыграна, а мы все равно вместе. О чем речь?

– Луи, я хочу, чтобы вы сказали правду. Я поверила вашим словам. Неужто они ничего не значили, а были только средством добиться меня? Скажите мне, я умоляю.

– Ну, во-первых, откуда появились эти мысли? Еще полчаса назад я не замечал в твоих глазах ни капли отчаяния, и что я вижу теперь?