– В октябре действительно холодновато, но сейчас – парное молоко.

– Так ты еще в октябре? – ужаснулась графиня.

– На спор залез.

– И с кем ты поспорил?

– С отцом. Я доказал, что смогу. Вода восхитительная, Элен. Вы зря не хотите.

Он опять подплыл ближе, встал на дно: из воды были видны только его плечи. Глядя на страдающую от зноя графиню, он протянул руку и позвал:

– Идите сюда, вам понравится.

– Перестаньте, сударь, – церемонно отозвалась она. – И вылезайте немедленно.

– Я разрешаю вам остаться в сорочке, – она ведь достаточно длинная.

– Вот негодник!

– Элен, я отдам вам свою сорочку. Идите же… идите.

Это была чистая провокация, но Элен, поколебавшись, поддалась.

Она сняла лишнее и, оставшись в одной сорочке, доходившей ей до колен, пошла в воду. Луи встретил ее с самым дружественным видом и превратил купание в забаву.

А когда они выходили из воды, он лишь скользнул взглядом по ее фигуре: сорочка прилипла к телу и продемонстрировала все, что ему было приятно увидеть, но Луи удержался от комментариев и, надев камзол на голое тело, последовал за графиней.

В лесу, в небольшой рощице, продуваемой слабым ветерком, было хорошо, тенисто. Побродив немного по тропинке, спутники вышли на полянку. Луи огляделся и, найдя нужный ориентир, повел графиню к месту привала: к поваленному дереву, где можно было удобно расположиться.

– Отдыхайте, – скомандовал маркиз и уселся рядом с деревом, прямо на траву, прислонился спиной к стволу и надвинул на глаза шляпу. Элен устроилась рядом, но ей не хотелось спать, хотя она не была уверена, что маркиз спит. Луи бездействовал недолго. Передохнув, он достал свою флягу и напился, потом предложил перекусить.

Элен чувствовала беспричинную радость. Сейчас ей доставляло удовольствие находиться рядом с маркизом наедине, и она думала, что счастлива. Луи, судя по настороженным взглядам, не испытывал той же радости, опасаясь непредсказуемых поступков тетушки.

– А твоя Мари – милая девочка, – сказала графиня.

«Началось», – подумал маркиз и промолчал.

– Она, по-моему, благоразумна и консервативна, как Анна, – продолжала Элен.

– Что вам за дело? – не вытерпел маркиз.

– Луи, милый, мне нужно поговорить с тобой. И теперь самый подходящий случай, потому что здесь никто не помешает.

– А вы уверены, что я хочу поддерживать разговор?

– Не дерзи. То, что я намерена сказать, очень важно… для тебя, ангел мой, для тебя. Как бы ты ни относился ко мне, но я беспокоюсь о твоем будущем.

Луи усмехнулся и возвел на графиню плутовской взгляд, в переводе означающий: «Ну-ну, посмотрим, что вы там скажете…»

– Ты о будущем думаешь хоть немного? – спросила Элен.

– Я не хочу о нем думать, – выпалил маркиз.

– Разве так можно? Это несерьезно: ты уже взрослый.

– Я знаю, что меня ждет, а потому и не думаю, – добавил юноша.

– Ну, и что же тебя ждет? – поинтересовалась Элен.

– В ближайшее время я женюсь на вашей дочери, тетя, потом устроюсь на службу, ведь находиться дома после женитьбы и выслушивать все ваши женские претензии я не собираюсь. А затем, если меня не убьют на войне…

– Ах, что вы говорите, – испугалась графиня.

– Я не знаю, тетя, все это так скучно.

– А что же ты ничего не говоришь о Мари? Ей ты какое место отводишь?

– Самое главное. Она спасет меня.

– Да? Ты хочешь сделать ее официальной фавориткой, что-то вроде этого?

– Вам я не обязан ничего рассказывать.

– Значит, этой милой умной девушке ты отводишь роль содержанки, – не унималась графиня. – И думаешь, что она, как одалиска, будет утешать тебя, когда захочешь? Ах, негодник!

– Я люблю ее, – серьезно сказал Луи.

– Любишь и хочешь подарить ей жизнь шлюхи?