Под утро Веничке явилось очень странное, весьма загадочного свойства сновидение. В необычайном, новом мире он был лошадью, не быстроногим скакуном – ещё нахрапистым, скорее старым и как следует потрёпанным, уже пожившим лошаком, усталым мерином, из тех, о ком ещё подшучивают ласково, что глубоко уже не вспашет, тем не менее, на переправе не меняют. «Да уж видели! Меняют, Веничка, да как ещё меняют ведь!» – мелькнуло сразу в голове. На длинной привязи он мирно пасся на цветущем и некошенном, большом лугу, с опушки леса. Понемножечку, неспешным шагом обходя свои владения, он подрывал густую зелень с осторожностью, губами труженика, старого и мудрого, чутко выискивая мягкие и сладкие цветочки кашки и, минуя пусть и нежные, однако густо и обманчиво пьянящие, золотоглавые кружочки мать-и-мачехи. Вокруг царила тишина, и в этом образе он ощущал себя спокойно и уверенно.

Немного поодаль, в полнейшем одиночестве, паслась свободно золотистая и стройная, светло-гнедая кобылица; где-то он её уже встречал, подумал Веня неуверенно. Время от времени, похрапывая но́здрями, она лениво отгоняла надоедливых, жужжащих мух и мошкару. В горячем мареве, в отливе солнца на полуденном безветрии, пшеничным колосом играла её светлая, густая грива, а от огненного, звонкого, уже готового нести, как печь горячего, её нетронутого лона, показалось бы, струился тихо мягкий свет. Размерной поступью, бесшумным шагом, чуть покачивая бёдрами, она неспешно подходила ближе к Веничке. Он поднял голову навстречу неуверенно: «Какая стройная, красивая, ну надо же…» И тут же ангелы, откуда они взялись-то, пропели тихо где-то рядом:

– Глянь-ка, Веничка! А одинокая какая!!! И печальная…

«Ах, мои ангелы, вы ангелы небесные, – с неясной грустью он ответил им растерянно, – куда зовёте вы меня, куда так маните? На чью беду, на чью погибель? Вы же знаете, такие просто не бывают одинокими. Такое просто невозможно! Что вы, ангелы? Такого чуда в этом мире не случается!»

– Бывает, Веничка, – в загадочном мерцании, хрустальным звоном отозвались ему ангелы. – Ещё как могут, мы-то знаем, ты поверь уж нам! Уж нам-то сверху всё виднее, верь нам Веничка…

И вслед за этими словами вдруг растаяли, исчезли тут же в голубом, звенящем мареве.

Ну ведь не мог он возражать небесным ангелам?! Осталось только согласиться. «Что поделаешь, ну пропадать, так пропадать, – подумал Веничка, – да хоть и мерином, теперь уже без разницы…» И, окончательно отбросив все сомнения, шагнул навстречу ей, как в бездну окаяную, во влажноватую траву чужого берега…

– Ну как, по вкусу наша травка? Что вы скажете? – с призывным храпом игогокнул он негромко ей. – Скажи, ну правда хороша? Он чуть замешкался, – а ничего, что я на ты? Без приглашения? Вот так вот, сразу же…

О, ангелы небесные! Ах, если только бы вы знали! Если знали бы! Ах, эта тоненькая спинка! Этот девичий, прелестный стан, копытца эти остроногие, на невысоких каблучках… Такой волнующий, такой подобранный животик! Чёлка белая! Ресницы эти, обгоревшие в соломинки! А этот хвост! О, мои ангелы небесные! Ах если только бы вы знали! Знали только бы! О эти муки, о вершины наслаждения!

Она неспешно подошла поближе к Веничке и усмехнулась:

– Are you puffing?

«Ну и шуточки!» – подумал Веня. Он бывал когда-то в Индии и сразу понял сей намёк её бестактного, хотя и верного вопроса. Тем не менее, был озадачен и смущён подобной дерзостью. Так, «Are you puffing?», следом hash и всевозможные… marijuana, anasha, ну и так далее, почти дословно означает: «А ты пыхаешь? Вы травку курите?»