Обнаруживая аномалии, программа уведомляла его, но радость быстро сменялась разочарованием, это были недоработки, помехи вовремя ремонтных работ и прочее, но только не то, что он искал. Он дописал к ней модуль на нейронной сети и, обучая её, программа становилась всё умней и всё меньше ложных сигналов слала ему.

Воодушевлённый своей идеей и её воплощением, он ждал, но ничего не обнаруживалось. Его уже мучили сомнения: может быть и правда глупая затея, но он твёрдо решил не останавливать программу, тем более она уже не отнимала всё свободное время, и вообще беспокоила всё реже и реже. Так шли сначала дни, потом недели, затем месяцы, а после и годы.

Спустя годы, так иногда бывает, когда уж и надежды не остаётся, когда и забыл об этом вовсе, поступило сообщение от программы. Он равнодушно стал проверять – и не поверил своим глазам: аномалии на секундном интервале были очевидны. Просмотрев всё внимательно, он быстро смекнул – передача велась двоичным кодом блоками. Определив начало и конец блока, и выделив тело, он получил числа; причём повторялись как сами числа, так и группы чисел. Ему стало понятно: сообщения дублировались.

Повозившись какое-то время с данными, пытаясь понять, чтобы это могло значить, Логинов принялся писать программу-дешифратор. Написав и запустив её, она стала сверять числа со всеми доступными кодировками. Прошло немного времени, и он уже пролистывал результат выданный программой.

Сердце его забилось ещё сильней от волнения, когда он увидел, что старая кодировка даёт полное совпадение на двух языках. По-русски оно выглядело так: «Земля, Земля, әто Марс, приɵм!»

Не спавший всю ночь и уставший от чрезмерного волнения, он явился на работу совершенно разбитым. На входе его встретил полноватого вида охранник и начал:

– Ой-ё-ёй, да вы толька пасматрите, наш тихоня с бадуна. А я фсигда гаварил – шифруица… – говоря, охранник разводил руками, делал довольное лицо, могло показаться, что он даже пританцовывает. Ещё бы, такой повод, такая пища для обсуждений, гипотез, версий. Но Логинову было всё равно, он уже не слушал, он понимал: оправдываться бесполезно, человек увидел то, что хотел видеть, и этого у него уже не отнять. Он лишь сказал про себя в сердцах: «Мне бы твои проблемы, ждун».

Да… правда, истина, кому она вообще хороша, эта сухая скучная страшная истина. Словно бездушная стихия, буря, что ломает судьбы людей, калечит их разум, разрушает их воззренный мир.

Прошло несколько дней; в это время Логинов принял ещё один такой же сигнал. За те дни он улучшил программу: теперь он получал сообщение дешифрованным текстом. Но его мучил другой вопрос: Что дальше, как ответить? Он не знал как изменить хаотическую несущую. Он мог только смодулировать какую-нибудь частоту, что использовались ими для наблюдения за космосом, и таким образом послать своё сообщение. Но подобное не могло быть не замечено, он это прекрасно понимал, а спросить их радиоинженера не решался, и у него оставалось только одно – позвонить Наземному.

Когда приятели встретились, Наземный рассказал о своём шнурке, на что Логинов ответил:

– Эта дажы кстати. Ты заадно спраси, ну так… нивзначай, мижду делам: можна ли изминить хаатичискую нисушюю?

– А, я понил. Ты штота задумал, штота такое, – таинственно сказал Наземный.

– Ну… в опшим да… – было начал Логинов, но его собеседник прервал его:

– Ладна, суть я понил. Патом. Я пашол.

Наземный встретился с радиоинженером и завязал разговор:

– Привет, я ат Артёма.

– А, да, па поваду шнурка. Нахотчива. Сичас вазьму набор фтулачных наканечникаф и падбирём па диамитру, – радушно сказал радиоинженер Олег.