– Да, он красивый! – пастушка и не подозревала, что мы говорили совершенно о разном.

– Нам пришлось даже кредит взять, чтобы выкупить его у нерадивых хозяев. Он попал к нам почти диким, пришлось долго его приручать.

Я слушала про дикий нрав коня, не отводя взгляда от работающего Дена.

– Это Ваш муж? – по-видимому, направление моего взгляда не осталось незамеченным пастушкой.

– Нет, мы просто временно вместе работаем. – Пытаясь не выдавать своего интереса к Дену, я слегка откашлялась, чтобы голос не выдал моей лжи. – Мы коллеги!

– Сегодня коллеги, завтра супруги! Всё же от желания женщины зависит! – женщина подмигнула мне, вытерая руки вафельным полотенцем.

– Если бы только от желания! – еле слышно ответила я, вернувшись к своему наблюдению.

Я смотрела, как Ден не боясь испачкаться, ловко возился со щётками и тряпками в конюшне. Казалось, будто он это делал всю свою сознательную жизнь. До моего слуха обрывками доносился голос Дена, но помимо него в конюшне из людей никого не было, и я решила подойти поближе.

– Мне показалось или ты действительно разговариваешь с конём? – спросила я Дена, стоя в дверях конюшни.

– Так всегда делал мой дядя, он мог часами разговаривать со своими лошадьми, но, правда, избегал общения с людьми. – Ден нежно гладил коня по морде. – Он работал конюхом и считал лошадей самыми умными созданиями на этой планете. А ещё он утверждал, если заставить лжеца долго смотреть в глаза лошади, то тот непременно выдаст всю правду!

– Уверена, что многие считали твоего дядю странным! – я подошла ближе и осторожно прикоснулась ладонью ко лбу коня.

– Странность человека, как и его нормальность – относительна, Лина! – Ден взял мою руку и стал уверенно гладить ею мускулистую шею жеребца.

– У тебя тоже хорошо получается управляться с ним! – сказала я, ощущая крепкое сжатие руки Деном.

– Я иногда помогал дяде в конюшне. Ему часто привозили лошадей с агрессивным поведением и ему требовались дополнительные руки. Пока он занимался дикарём, я ухаживал за другими лошадьми.

– Агрессивных?

– Лошади становятся агрессивными из-за неправильного воспитания или под влиянием травмирующих его событий. Впрочем, все, как и у людей! – Ден разговаривал со мной, но его взгляд был прикован к лошадиным глазам, обрамлённым длинными ресницами.

– И как же дядя с ними справлялся?

– Понимаешь, Лина, таких лошадей нужно сломить морально, доказать животному, что над ним главенствует человек. Дяде иногда приходилось подолгу держать некоторых лошадей на привязи, чтобы усмирить их пыл. Обычно всё проходило гладко, и лошадь быстро сдавалась воле человека, но был один конь, которого я буду помнить, наверное, до конца своей жизни. Я помню его понимающие большие глаза, помню, как мальчиком уговаривал его сдаться… Но однажды его стойло оказалось пустым. Подчинению человеку он предпочёл смерть. Этот конь умер достойно, не сломившись и не приклонив своей головы.

– Ден, все, что ты рассказал – это так ужасно.

– Поэтому я считаю, если и вмешиваться в природу, то только с уважением. – Ден снял уздечку с головы коня, и, взявшись за ухоженную гриву, с лёгкостью оседлал его. – Хочешь покататься с нами? Гранат не против! Да, Гранат? Гранат – хороший мальчик! Его, в отличие от меня, тебе не стоит бояться!

Но я и не думала его бояться! Расстегнув несколько нижних пуговиц на своём сарафане, я вставила ногу в стремена и заняла место позади Дена, обхватив его за грудь.

– Пошёл! – Ден твёрдо скомандовал коню. – Держись крепче, Лина.

Мне пришлось буквально прижаться к его широкой спине, своим телом я ощущала, как Ден двигался в одном ритме с конём. "Мне конец! Мне однозначно конец!" – думала я, жадно вдыхая аромат разгорячённого тела Дена. И мои опасения были связаны вовсе не с ездой на большом коне Гранате.