Результаты видео- и фотосъемки уже отправлены в ведомство вместе с файлом отчета. Исследователям стоило дождаться, что скажут более опытные коллеги. Однако профессорские и академические звания вполне позволяют их владельцам ошибаться, равно как и студентам-третьекурсникам, с той лишь разницей, что третьекурсники гораздо быстрее и легче признают свои ошибки.

Научно-исследовательское судно «Надежда» стояло буквально в километре от острова Анучина; две лодки отправились на берег с визитом вежливости и одновременно экскурсией.

– Смотри, Коля, уже на подходе – человек пятнадцать к нам, может, и больше. Значки не забудь.

– Значки – конечно, а как же без значков, у нас прямо как в центре, значки и фото на память, нам еще собаку новую должны выдать для таких целей. Чтобы как в советских альбомах рисовали лет сорок-шестьдесят назад: пограничник, АК-47, зеленая фуражка, вышка и овчарка.

– Ага, овчарки всегда душевно получались, что на фото, что на картинках. В училище, помню, такой альбом был, к семидесятилетию пограничных войск или как-то так назывался.

– На острове только собака будет не в тему, у нас по периметру два километра.

– Собака всегда в тему, просто у тебя, наверное, ее никогда не было.

– Почему же, была в детстве – Гольфстрим.

– Гольфстрим? Прикольно! Я так понимаю, что сокращенно его звали Гольфом в честь «фольксвагена»?

– Станет еще прикольней, если я тебе скажу, что это был породистый ньюфаундленд.

– Ого, Гольфстрим породы ньюфаундленд! В твоей семье географию любили.

– Ага, очень, поэтому и занесло на край света.

– Почему край, здесь солнце восходит, значит, здесь все-таки начало.

– Как знать… Самый большой океан в мире, самое огромное водное пространство от Курил до самой Америки – здесь у нас и начало, и конец.

– Философично!

– В такой атмосфере поневоле становишься философом. Вообще я бы проводил курсы реабилитации на островах для жителей больших городов, но, разумеется, в ограниченном количестве. Приедут, подлечат расшатанные ритмом мегаполиса нервишки, восстановятся – и обратно на материк, за длинным рублем.

– Пока ты думаешь, туристические бюро в Москве и Питере уже предлагают туры в «Консу», и вовсе не за скромное вознаграждение.

– А мне и в «Консу» пока не надо, у нас не хуже. Но если приспичит, то можно сгонять на Волгу в Сарепту, там своя «конса», в миниатюре, правда.

– Спасибо, при нашей-то работе хочется в цивилизацию.

– И куда планируешь в отпуск?

– Если доживу, то, скорее всего, в Токио, – рассмеялся Николай. – У меня прописка дальневосточная – визы не надо, да и вообще, один из самых больших городов в мире, куда нам проще всего добраться.

– По «упрощенке» через Хоккайдо или?..

– Воздушно-капельным путем. Владивосток – Токио.

– Мы тоже со своей хотели в отпуск, правда, по маршруту Чита – Москва, тогда еще «Винни-Пух» ходил; жаль, беднягу убрали. А потом мы разбежались, и на самолете она улетела без проблем – быстро и недорого, безо всяких тебе «Винни-Пухов»10

– Слышал, еще года два будет томиться «Винни». Реконструкция – дело серьезное. Четыре палубы, каюты, рестораны, террасы.

– Да, нынче турист пошел искушенный, ушли в прошлое и «Пузырь», и «Тучка»11^>*

– «Пузырь» – это было круто, помню, путевку сам себе подарил. Кстати, первый и, честно сказать, единственный перелет.

– Я вообще еще не летал таким макаром.

– Встретить закат в воздухе, увидеть, как солнце заходит на высоте в тысячу метров… Дирижабль – это не перелет в стальной коробке, это отдельный эпизод из жизни, то, что действительно запоминается: романтика, аттракционы – «корзинка», «тарзанка».