– Ээ, складно у тебя выходит. Теперь слушай. Когда ты еще не родился, когда не было ни этой посудины, ни этих экспедиций, мой дед добывал кита, без спутниковой навигации, экспертов и прочих гаджетов. Так что про китов мне кое-что известно.

– Убить кита – большого ума не нужно, киты плывут в океане и думают, что мир прекрасен. Но мужички на китобойном судне полагают, что мир станет еще лучше, если они возьмут несколько туш с собой, не особо вникая в сущность их, китов, жизни.

– Мой дед много времени провел в океане на островах, наблюдая поведение животных, – как бы не замечая колкостей товарища, продолжал матрос Бондаренко. – Нет никакого массового суицида китов, хотя лет пятьдесят-шестьдесят назад об этом все болтали: мол, киты и дельфины массово выбрасываются на берег перед катастрофой.

– А разве не так?

– Вот сколько китов выбросилось десять лет назад перед землетрясением в Камчатском заливе? Кто помнит?

– Штук семь плавунов. Двоих тогда мы откачали вместе с военными. Как сейчас помню, что только не выдумывали, чтобы спасти бедолаг. В конце концов такелажили, навязывали на хвост тканевые стропы, стропы крепили к стальным тросам и далее уже сейнером стаскивали назад в океан. Тех двоих прозвали Бонни и Клайд.

– Драматично. А перед землетрясением на Хоккайдо два года назад на побережье выбросилось с десяток дельфинов в двух или трех местах на расстоянии пятидесяти миль.

– В том году перед цунами на берег Кунашира выбросилось три кашалота, все они задохнулись под собственной тяжестью. Все сходится, – заключил Петрович.

– Вот мой дед рассуждал иначе. Китов и дельфинов в океане не сотни, не тысячи, а десятки тысяч. И если бы перед каждым цунами и землетрясением они стремились сделать себе харакири, то счет самоубийцам шел бы на тысячи, и не в одном и не двух местах, а всюду по береговой линии. Логично, коллега?

– Вроде да, – ответил старший матрос, – но слишком просто.

– А что сложного-то? Кит не совершает самоубийство, он же не идиот.

– Ну-у, а как же факты?

– Какие факты? Кит оставляет предсмертную записку, прежде чем выброситься на берег?

– Излагай, раз твой дед такой умный.

– Киты вовсе не суицидники. Перед землетрясением на Шикотане в девяносто четвертом году с западной части Курил, той, что ближе к материку, несколько китов вошли в бухту и плавали там, как иваси в банке. И кит, и китята, как мне дед говорил. Моряки еще посмеивались: мол, кит-мудило, приплыл к берегу всем кагалом и ждет погоды.

– И дальше? Приплыл и?..

– Дальше – киты действительно ждали погоды. Через два дня прошло землетрясение и цунами, на Шикотане были жертвы. Киты не выбрасываются на берег, они пытаются спрятаться от цунами и землетрясений. Спрятаться за островами, у берега, где угодно – они чувствуют опасность, идущую из океана. Часть из них в суете оказывается на берегу – вот так мне дед объяснял. Перед землетрясением девяносто пятого года был такая же история, киты и дельфины прятались у берегов Камчатки.

– Что-то я об этом не слышал, – скептически заметил матрос.

– Не слышал! Это ж когда было – совсем в другое время, не то что сейчас, когда ты фейнвала снимаешь на айфон, и тысячи бездельников смотрят тебя онлайн. Все было иначе, телефонная связь не всегда работала.

– В смысле проводная?

– Она самая, проводная.

– Хорошо, киты и дельфины, допустим, прячутся от цунами, но в таком случае, если следовать логике вашего многоуважаемого деда, накануне цунами или океанического землетрясения побережье должно кишеть большими и малыми китами и дельфинами всех мастей.

– Дед мой не тупее тебя был. Просто океан огромный, морские животные рассредоточиваются по широтам и долготам подальше от цунами, уходят от будущей волны за острова. Необязательно же им лезть в маленькие заливы.