– Вы знаете меня? – удивился тот.

– Как же это? – ещё больше высветилась «хозяюшка», как ее уже окрестила ники.

И начала быстро тараторить что-то об общих играх, о песочнице, о детстве, проведённом вместе.

– Ты же мне в любви признавался, помнишь? – засмеялась наконец она.

Кир, по обычаю задумчиво сощурив тёмные глаза, прошелся по комнате, внимательно вглядываясь в ее лицо. Никки за это время успела осмотреть каждый угол и теперь стояла у грязного окна.

– Таня? – наконец выдавил напарник.

– Да! – завизжала «хозяюшка» и бросилась к нему на шею.

У Никки от душераздирающего хохота чуть слёзы не полились: она была готова биться об заклад: таких эмоциональных и до глупости простых уже не существует.

– Ты прости меня. Мамка дома совсем житья не дает, достала уже! Вот я здесь и приютилась. Ой, а бабушка – то твоя. Доброй души женщина была! Я ей всё по хозяйству помогала, она мне разрешила за домом приглядывать. Ну, вот и я тут…

– Бабушка умерла? – с каменным лицом поинтересовался Кир.

– Добрая была, так нас с тобой любила! Схоронили… – причитала «хозяюшка», всхлипывая.

– Хорошо же ты за хозяйством прикладываешь, если окна грязные, – заметила ники.

– Помощница твоя? Ясно, – закивала девушка, не выпуская Кира из объятий.

Парень сначала сопротивлялся, как-то неловко вёл себя, а после ничего… даже в ответ ее обнял.

«Сопли, слюни, слёзы, крики, – с отвращением комментировала Никки про себя.– Что я здесь делаю вообще?»

И в этот момент подруга детства вдруг начала страстно целовать Кира. И он не сопротивлялся, а даже как-то поддался, словно ждал этого. Никки уже не могла сдержать тошноту, смешанную с раздражением, и выбежала на воздух.

Снежинки больше не падали, зато начал дуть обжигающе холодный ветер, настолько сильно ударивший в лицо Никки, что за минуту сбил всё раздражение. «Опять ты психуешь? – сердито сказала она себе.– Разобраться! А уже потом делать выводы…»

Прошлась около крыльца, рассматривая горизонт, открывшийся за далекими полями, слившимися с небом. Какая красота… В голове вновь мелькнул тот самый терпкий аромат. И как она раньше его не узнала? Дура!

– Нет, я поставлю всё на свои места. Я здесь контроль, – воскликнула она вслух и быстрым шагом вернулась в дом, рукавом куртки закрываясь от запаха.

Эти по-прежнему целовались, но теперь вместо красивой девушки Никки видела какую-то старуху, маленькую, худую, с обвисшей кожей. Напарница Кира схватила попавшуюся под руку сковородку и со всей силы ударила псевдо хозяюшку по голове. Старуха под очевидным мороком красавицы выскользнула из рук парня и повалилась на пол.

– Ты что сделала? Совсем обалдела? – раздраженно воскликнул он, глядя своими ненатурально злыми глазами.

Бросился поднимать «подругу детства», бережно удолжил её на диван, вместо того, чтобы помочь ей прийти в себя, начал разъяренно ходить по комнате, высказывая желчь, обращенную к напарнице. Но Никки, несмотря на смешанные чувства, твёрдо решила больше не поддаваться на провокацию и терпеливо ждала, стоя в углу, окончания речи. Спустя пару минут стало понятно: Кир способен проговорить так ещё пару часов, пока не упадет в обморок от бессилия. Как же снять морок?

«С этим надо что-то делать,» – решила напарница и, не успев отдать отчета своим действиям, шагнула вперёд, схватила парня за обе руки, наклонила к себе и прижалась губами к губам, вбирая в себя всю отрицательную энергию, которую успел он выработать под действием Эверансиса. После взяла в ладони его голову и проследила за тем, как прояснились глаза.

Белый Город представлял собой комплекс разнообразных строений, занимавших обширную поляну в центре непроходимо густого леса. Над ним возвышался Дворец, как бы сотканный из мрамора, стекла и льда, где трудились около пятидесяти человек над внутренними делами, законами, порядками, соблюдением традиций, праздниками, торговлей. Далее в стороны расходились дома зажиточных горожан, ярмарки, имелся даже театр и главная праздничная площадь.