И Раймонд запретил себе любое помышление о девице.

Но он закрывал глаза – и снова видел розовый жемчуг в каплях весеннего дождя на струящемся сером шёлке.

В этот вечер дом сэра Винсента Сейвари поражал великолепием. Всё, от украшенных гирляндами садовых дорожек до роскошных праздничных ливрей лакеев, говорило о богатстве хозяина, и должно было внушить гостям – разумеется, мужского пола – мысль о том, как хорошо стать зятем владельца такого дома.

Гости съезжались. Хозяин галантно представлял Шелдону прибывающих, тот был изысканно вежлив, но эта вежливость не таила восторга. Девицы были прекрасно одеты, но снова не блистали ничем, кроме дорогих украшений. Он заметил, что мода здесь была свободней той, что он видел в Кембридже, декольте дам глубже, из-под платьев даже чуть виднелись туфельки. Между тем сам молодой виконт был объектом сугубого интереса.

– Знаешь, Эмили, миссис Салливан сказала, что она ещё никогда не видела юноши, красивее молодого мистера Шелдона. Говорит, он похож на юного бога, – мисс Лилиан Лавертон восторженно зажмурилась.

Мисс Лилиан, у которой было всего двадцать тысяч приданого, была девицей наивной и нежной, при этом – чувствительной и щепетильной. Она прочла несколько сотен книг из отцовской библиотеки, и это дало ей основание думать, что она необычайно глубоко судит о людях и событиях. Лилиан всегда делилась мыслями с Эмили Вудли, особой, читавшей комедии Конгрива и стихи Поупа и удивительно хорошо игравшей на фортепиано. Общество требовало от девиц чистоты и скромности, им положено было очень многого не понимать, но если некоторые барышни прекрасно умели делать вид, что многого не понимают, то мисс Лавертон и мисс Вудли искренне полагали всех мужчин – воплощением благородства и придавали огромное значение изысканности манер и тонкости вкуса.

Сейчас мисс Вудли с некоторой долей высокомерного торжества проронила:

– Это справедливо, поверь, дорогая Лили, он необычайно хорош собой.

Глаза мисс Лавертон широко распахнулись.

– Ты уже видела его, Эмили?

– Да, он с милордом Брайаном был с визитом у моего отца и, когда он уезжал, мне удалось мельком увидеть его.

Это было неправдой. На самом деле мисс Вудли, едва завидев карету Шелдонов у их дома, специально направилась в ближайшую лавку, где пробыла, прильнув к оконному стеклу, почти четверть часа, а потом, видя, что гости откланиваются, якобы случайно вернулась домой именно в это время. Тут-то ей и удалось разглядеть молодого виконта.

Лилиан посмотрела на подругу с восторженным любопытством.

– Ну, и?…

– Красавец. Рост шесть футов, волосы как ночь, а глаза – как небо Италии! А его сюртук, жилет, шейный платок так дороги и изысканны! А какая трость с набалдашником из слоновой кости!

Мисс Лавертон снова мечтательно зажмурилась. Боже мой!.. Когда она открыла глаза, в трёх шагах от неё стоял писаный красавец со жгуче-чёрными волосами, похожий на сказочного принца, с мягкой улыбкой взиравший на замечтавшуюся девицу. Мисс Лавертон ахнула, обернулась к мисс Вудли, и по тому, как Эмили смотрела на юношу, поняла, что это и есть молодой виконт Шелдон.

Когда его отрекомендовали юным особам, Раймонд галантно улыбнулся дурочкам и тут заметил, как в зале появился Рудольф Томпсон, тридцатисемилетний вдовец, который окинул мисс Лавертон взглядом, исполненным тошнотворного обожания. Их представили друг другу на одном из первых званых вечеров, куда попал Шелдон, и там-то Раймонд впервые услышал про влюблённость этого немолодого уже человека в юную мисс Лилиан. Ему рассказали, что первая жена мистера Томпсона умерла родами, умер и ребёнок. Такая трагедия не могла не вызвать сочувствие виконта, но теперь, увидев мисс Лавертон, он искренне удивился, как столь зрелый человек может восхищаться подобной особой. Девица была недурна собой, но изрекаемые ею сентенции так резали ухо Шелдона, что плениться ею мог, по его мнению, только глупец.