Теперь, когда лондонский сезон завершился, в город к Пасхе вернулись все знатные семьи. Вечер у Винсента Сейвари знаменовал начало новой весенней кампании сватовства и ухаживаний, открытие сезона в провинции, который обычно продолжался до Рождества. Раймонд надеялся, что на вечере у Сейвари, где впервые соберётся весь цвет общества, ему повезёт больше, чем на званом ужине у Салливанов. В этот вечер хозяева не сильно утомили его – у них не было дочерей, но они так лебезили перед ним, что он подлинно устал. Покидая гостиную и прощаясь с миссис Салливан, уже на лестничных ступенях парадного, виконт чуть посторонился, пропуская в дверях какого-то офицера, и тут взгляд его неожиданно упал на девушку, сопровождавшую пятидесятилетнюю, очень полную и явно нездоровую женщину, которую она называла миссис Грэхем и заботливо усаживала в старенький обшарпанный экипаж. Он почему-то не заметил её за столом, впрочем, вспомнил он, она сидела за вистом у окна, но не поворачивалась.
Девушка была в неброском бледно-розовом платье, на лебединой шее выделялась только нитка недорогого жемчуга. Черты – необыкновенной, точёной правильности – казались бы мраморными, если бы не огромные серые глаза, глубокие и удивительно живые, нежные розовые губки и прекрасные густые волосы цвета выбеленного льна. Проводив её взглядом, чуть прикрыв глаза, Шелдон представил розовые жемчужины на сером шёлке. Да, розовый жемчуг в каплях весеннего дождя…
Но кто она? Осторожно поинтересовавшись у миссис Салливан, кто сопровождает миссис Грэхем, он узнал имя той, что неожиданно привлекла его внимание. Мисс Патриция Монтгомери. Ему в нескольких довольно путаных словах поведали грустную историю несчастной миссис Грэхем, потерявшей прелестную дочь, обещавшую стать подлинным украшением общества. Если бы ни милосердие покойного сэра Джереми, несчастная миссис Грэхем и вовсе осталась бы на старости лет одна, но теперь её и бедного молодого мистера Грэхема поддерживает мисс Пэт. Приданного у мисс Монтгомери нет, и от Грэхемов она ничего не получит – их состояние тает, мистер Гэмфри не может заниматься делами… Мисс Пэт – приживалка…
Шелдон мало что понял из этих невнятных объяснений, но неожиданно вспомнил – очень отрывочно и смутно, что уже видел её когда-то в отрочестве, но где и при каких обстоятельствах – вспомнить не смог. Но что он делает? Он безумец. Отец назвал тех, среди которых он может выбирать. Она бесприданница, к тому же может оказаться пустенькой дурочкой. Он не может оскорбить выбором отца. Первая встречная! Это вздор. Шелдон поморщился. Он просто… что лгать себе-то? Он хочет женщину – и готов в первой же увидеть красавицу. Это сумасшествие и телесный голод. Шелдон уже с трудом справлялся с собой, с желаниями, становящимися всё навязчивей и тягостней. Но был твёрд. Всё вздор. Красота лица не залог здравомыслия. Что он знает о ней, чтобы увлечься? Нелепость. Отец ни словом не обмолвился…
Раймонд понимал, что отец не случайно обозначил ему круг претенденток, «достойных продолжить его род». Это было приказание отца – сыну. Он исполнит то, что приказал отец. Воля отца незыблема – по Божественному праву и по праву любви. «Слава человека – от чести отца его, и позор детям – мать в бесславии. Сын! прими отца твоего в старости его и не огорчай его в жизни его. Оставляющий отца – то же, что богохульник, и проклят от Господа раздражающий мать свою…»
Но не только Писание руководило Раймондом. Он любил отца – любовью застенчивой и трепетной, нежной и заботливой, и огорчить его даже пустяком – не мог. А выбор невесты пустяком не был. Первая встречная… «приживалка», промелькнули в памяти пренебрежительные слова миссис Салливан. Раймонд болезненно поморщился. Господи, зачем так… зачем это всё… Завтра вечер у сэра Сейвари. Не думать. Случайное впечатление. Игра света, плотский голод, искушение дьявольское.