– Но ведь не убили же…

– Не убили, потому что с греками тоже не так просто всё, – вздохнул дядя Коля. – Их демократия, она ведь не для всех была. В смысле демос – это не все население полисов. Это определенная группа граждан, наделенная правами иметь собственность, рабов, носить оружие, голосовать… А все остальные назывались охлос – толпа. Опять-таки управляемая масса. Фактически, демос – не народ, а административная единица, созданная для контроля над охлосом. Так что идеи Платона об общественной пирамиде не были в принципе противны грекам. Просто, время тогда еще не подошло. Да, и требовалось многое перетряхнуть, зачистить старую элиту, допустить чужих. Так просто это не делается. Но в итоге все получилось. Именно со времен Платона Греция и покатилась…

– А Египет?

– Ты не на том фокусируешься. Как страна Египет тоже давно канул, но модель осталась. А значит и ее создатели. И им – создателям, в принципе без разницы, в каких границах лежит подконтрольная территория, как она называется, на каком языке там говорят. Это похоже на подсечно-огневое сельское хозяйство. Одну рощицу подрубили, сожгли, создали плодородный слой, собрали урожай, на следующий год переместились. А как именно называлось предыдущее поле – Греция, Египет, Вавилон, и как будет называться следующее по большому счету – без разницы. Только счет тут идет не на годы, а на десятилетия и даже века. Меняются только имена и названия, а система прежняя.

– Хотите сказать, что мы до сих пор в рабовладельческом обществе живем?

– А что есть сомнения?

Витя задумался.

– Подождите, но ведь есть разница в производительном труде и рабском.

– И ты можешь сказать какая? Изменились лишь методы порабощения, а принцип остался. И один из главных – нельзя создавать сплоченное общество. Отсюда разделение – умственный, физический труд. Это тоже лишь один из примеров. Реально существует только производительный труд, а противопоставлен ему управленческий труд. Тот самый полюс, как ты выразился. Ведь, производство требует контроля. Сам понимаешь.

Витя снова замолчал, осмысляя услышанное.

– А вот вы мне все это говорите и…

– Что? Открыта страшная тайна? – иронично спросил дядя Коля. – Вот, как ты можешь этим распорядиться? В интернет выложишь?

– Хотя бы.

– И правильно. Эта мысль приходит в голову каждому, кто услышал что-то новое. Немедленно запостить, твитнуть, расшарить и ждать лайков. Именно поэтому сейчас сложилось вполне определенное мнение: любая информация попавшая в интернет считается чушью. И не надо думать, что это случайность. На рубеже нулевых, действительно, была опасная ситуация. Сеть фактически не контролировалась. Конечно, те кому следует потихоньку выпиливали экстремистские сайты, но делалось это лениво. Поэтому к сетевой информации относились с доверием. А теперь… Ну вот представь, кто-то взял и выложил видео, на котором в небе взрывается самолет, или еще лучше – кто-то снимал с той самой зенитки, откуда пустили ракету, ну и видео на ютьюб. Что будет? Тут же набежит куча специалистов, которые тут же в комментариях тебе докажут, что и самолет не тот, и съемка не того года, и след ракета должна оставлять другой, и солнце не с той стороны. Потом, естественно, появятся другие блоги. Они расскажут, что автор видео – агент спецслужб, давно прикормлен и вообще пишет и выкладывает только то, что скажут. Ну и так далее.

– И что, все эти комментаторы у кого-то на зарплате?

– Зачем? – искренне удивился дядя Коля. – Я же говорю, создана такая среда, где каждый суслик – агроном. Великий стратег и геополитик, временно работающий охранником в «Пятерочке». Каждый может спокойно высказаться, каким бы идиотом он ни был. А то, что твой оппонент в чате – идиот, как правило выясняется достаточно поздно, и это главный и самый показательный момент. Знаешь, как Черчилль говорил: если ты долго споришь с идиотом, скорее всего он делает то же самое.