Наконец, можно выделить третий условный подход, приверженцы которого констатируют тройственность правомочий, входящих в содержание исключительного права. Так, по мнению А.С. Фалалеева, за автором в любом случае (даже после заключения им договора об отчуждении им исключительного права!) каким-то мистическим образом сохраняются правомочия по использованию, распоряжению и запрету[106].
Необходимо отметить, что сама по себе постановка данного вопроса не является новой для отечественной доктрины. Попытки его решения предпринимаются с дореволюционного периода. Как было отмечено еще А.А. Пиленко, «патент можно понимать или как запрещение с рефлексом квалифицированной (монопольной) фабрикации, или как дозволение фабриковать, усиленное специальной нормой об «исключительности»»[107]. Самим автором выбор был сделан в пользу правомочия запрета: «цель патентного права есть уничтожение конкуренции. Изобретатель ставится в особо выгодное положение: он может запретить всем и каждому пользоваться данным изобретением»[108]. Напротив, на правомочии использования ОИС в содержании исключительного права в дореволюционной цивилистике акцент делали К.П. Победоносцев и Г.Ф. Шершеневич. Как было отмечено первым из них, «предполагается, – с юридической точки зрения, что изобретатель должен иметь право пользоваться тем, что произвел личными силами своего духа, пользоваться силой, которую сам создал»[109]. В свою очередь Г.Ф. Шершеневичем было отмечено, что «действие выданной привилегии состоит, прежде всего, в возможности пользования изобретением»[110].
При отсутствии правового регулирования «интеллектуальных отношений» любое новое техническое решение при раскрытии информации о нем его разработчиком (в том числе посредством применения в конкретном материальном объекте) сможет использоваться неограниченным кругом лиц. Следовательно, для того, чтобы патентообладатель использовал патентоохраняемый объект, нет необходимости в предоставлении ему субъективного права. Подобное право требуется для того, чтобы он мог ограничивать доступ третьих лиц к разработке, коль скоро в сфере фактических отношений это осуществить принципиально невозможно. В самом по себе использовании патентоохраняемого объекта «нет ничего, что служило бы специфическим предметом и функцией патентного (изобретательского) права»[111]. В рамках гражданского законодательства понятие использования ОИС определятся как юридический факт, служащий «основанием либо получения права на лицензионное или иное вознаграждение, либо ответственности за нарушение исключительного права»[112].
В продолжение данной мысли рассмотрим, что происходит после предоставления лицу исключительного права. Во-первых, необходимо отметить, что в той или иной мере ОИС по-прежнему может использовать неограниченный круг лиц. Как было констатировано М. Спенсом применительно к авторскому праву, «законодательно установленное исключительное право не исключает полностью других от использования соответствующих активов… копирайт дает правообладателю контроль за большинством значимых исследований. Вместе с тем остаются широкие возможности по свободному использованию ОИС»