Очевидно, что риск таких поправок многократно увеличивается в континентальных правопорядках, в которых концентрированная структура капитала и во многих компаниях имеется контролирующий акционер (группа акционеров)[150].
На основании изложенного Дж. Гордон применительно к публичным компаниям считал возможным говорить о следующих группах императивных норм: 1) о процедурных правилах (например, о проведении общего собрания); 2) о структуре управления и компетенции (распределении полномочий между акционерами и менеджментом); 3) о реорганизации и ликвидации, а также о продаже всех или большей части активов (в российском праве аналог – крупные сделки); 4) о фидуциарных обязанностях органов управления, а также контролирующего акционера (любопытно, что автор задает риторический вопрос: в каких обстоятельствах разумный акционер мог бы захотеть исключить применение фидуциарных стандартов?), хотя автор и допускает индивидуальные, четко оговоренные исключения (например, разрешение директору работать в другой компании)[151].
Риски, порождаемые принципом большинства, очевидно, проявляются прежде всего в отношении публичных обществ с учетом ранее рассмотренного фактора недостаточной квалифицированности и заинтересованности акционеров таких обществ в защите своих прав. Это, несомненно, служит доводом в пользу императивной регламентации многих аспектов деятельности публичных корпораций (структуры органов, порядка их формирования и деятельности, раскрытия информации, стандартизации прав акционеров и т. п.).
Между тем, на наш взгляд, и участники непубличных обществ также могут пострадать от отсутствия всяких ограничений власти большинства. В связи с этим можно поддержать то, что решения, которыми изменяется объем прав участников (акционеров) таких обществ, принимаются только единогласно (см. п. 2 ст. 8 Закона об ООО, п. 8 ст. 7 Закона об АО); что касается решений, принимаемых большинством, то основным способом противодействия злоупотреблениям со стороны мажоритария остается оспаривание таких решений. Именно по этой причине право на оспаривание решений органов управления следует признать одной из главных гарантий прав участников (акционеров)[152], а потому – императивной нормой.
§ 8. Неотъемлемость права принимать решение об участии в юридическом лице
Из ч. 2 ст. 30 Конституции РФ вытекает невозможность принуждения к вступлению в какое-либо объединение и пребыванию в нем. Любое объединение, его структура и организационно-правовые формы управления им должны быть основаны на личной инициативе, добровольном волеизъявлении и, следовательно, на добровольном членстве в таком объединении[153].
В частности, вопросы реорганизации и совершения крупных сделок по существу определяют, продолжит ли общество существовать в прежнем виде, а значит, такие вопросы не могут решаться без воли участников, иначе бы они оказались в новом (реорганизованном) юридическом лице без их согласия. Это вовсе не означает, что общество никогда не может быть реорганизовано (все его имущество не может быть продано), пока на это не дал согласие каждый его участник (акционер), поскольку это вступало бы в противоречие с главенствующим в хозяйственных обществах принципом большинства, обеспечивающим необходимую степень гибкости и оперативности в принятии решений в коммерческой деятельности. Как представляется, указанное выше конституционное право принимать решение об участии в юридическом лице будет в достаточной степени гарантировано, если несогласившимся предоставляется право выхода или, иначе говоря, они получают возможность требовать выкупа своих прав участия (доли, акций) за справедливую цену, т. е. они не понуждаются входить в состав реорганизованного (юридически или фактически в результате совершения крупной сделки) юридического лица. В частности, именно такой компромисс можно увидеть в ст. 75 Закона об АО и п. 2 ст. 23 Закона об ООО.