Мария покачала головой:

– Не совсем. Я просто… знала это. Как будто информация была частью видения.

– И что они хотят? – спросила Ольга. – Чего хотят эти души?

– Освобождения, – просто ответила Мария. – Они хотят уйти. Но не могут. Их держит… – она запнулась, пытаясь подобрать слова. – Их держит нечто. Что-то, связанное с той книгой, из которой читал Рудаков.

– Книгой? – повторил Темников. – Какой-то гримуар, что ли?

– Я не знаю, что это за книга, – Мария потёрла виски. – Но она всё ещё здесь, где-то на территории завода. И пока она здесь, души детей не могут найти покой.

– Значит, нам нужно найти эту книгу, – решительно сказал Жэка.

– И что с ней сделать? – скептически спросил Темников. – Сжечь? Это же не фильм ужасов.

– Алексей Сергеевич, – мягко сказала Ольга, – после того, что мы только что видели и слышали, вы всё ещё отрицаете возможность… сверхъестественного объяснения?

Темников провёл рукой по волосам:

– Я… не знаю. Показания приборов действительно зашкаливали. Но это могло быть вызвано электромагнитной аномалией, а не… призраками.

– А резкое падение температуры? – спросил Жэка. – А то, как погасли свечи?

– Сквозняк, – неубедительно ответил Темников.

– В герметичном помещении? – усмехнулся Жэка.

– В любом случае, – прервала их Мария, – мы должны что-то сделать. Я обещала… – она запнулась. – Я обещала помочь.

– Кому? – тихо спросила Ольга, хотя, казалось, уже знала ответ.

– Лизе, – просто ответила Мария. – Моей дочери. Я видела её среди тех детей. Она не принадлежит к ним, но каким-то образом связана с ними. Как будто… как будто она пытается помочь им через меня.

Повисло молчание. Каждый из присутствующих пытался осмыслить услышанное, примирить это со своей картиной мира.

– Предположим, всё это правда, – наконец сказал Темников. – Как мы найдём книгу, которой больше ста лет? Завод перестраивался несколько раз, большая часть оригинальных структур давно снесена.

– Не вся, – возразил Жэка. – Подвальные помещения сохранились почти в первозданном виде. И там есть места, куда десятилетиями никто не заглядывал.

– Значит, начнём с подвала, – решила Мария, поднимаясь на ноги. Она пошатнулась и Темников поддержал её под локоть.

– Только не сегодня, – твёрдо сказала Ольга. – Вам нужно отдохнуть, Мария Фёдоровна. Контакт отнял у вас много сил.

– Но дети…

– Они ждали больше века, – мягко напомнила психолог. – Ещё один день ничего не изменит. А вам нужно восстановить силы.

Неохотно Мария согласилась. Решили встретиться на следующий день после окончания смены.

Когда они покидали цех, Жэка вдруг остановился и сказал:

– Слышите?

Все замерли, прислушиваясь. Издалека, словно из-под земли, доносилось тихое пение – детский хор, исполняющий какую-то старинную колыбельную.

– Они знают, что мы попытаемся помочь, – прошептала Мария. – Они ждут.

Дома Мария не могла уснуть. Она сидела на кухне своей маленькой квартиры, глядя в окно на ночной город. Перед ней стояла чашка с давно остывшим чаем и лежала старая фотография – Лиза в белом платье с голубым пояском, смеющаяся, живая, с венком из полевых цветов на голове.

– Что ты хочешь, чтобы я сделала, доченька? – прошептала Мария, касаясь пальцами фотографии. – Чем я могу помочь тебе и этим детям?

Ответа не было – лишь тиканье часов и отдалённый шум ночного города за окном. Но где-то глубоко внутри Мария знала, что должна сделать. И это пугало её больше всего.

Утром в её дверь позвонили. На пороге стоял Темников – необычно бледный, с покрасневшими глазами, словно он тоже не спал всю ночь.

– Мария Фёдоровна, – начал он без приветствия, – я нашёл кое-что в архивах, что может быть связано с нашей… проблемой.