Мудреный вариант с кислотой, как в одном из тех немногих детективов, которые он смотрел, вызвал у него такой резкий приступ тошноты, что еще немного – и место преступления пришлось бы очищать от дополнительных улик.

Лучше бы тело не нашли никогда или нашли как можно позже и очень далеко отсюда. Подстроить все как несчастный случай с учетом того, что у мертвеца вся голова была в крови, представлялось сложным. С другой стороны, парень ведь мог просто неудачно упасть и разбить ее? Бывает же такая невезуха. Ага, да только криминалисты, которых непременно заинтересует смерть такого молодого человека, смогут отличить удар тупым предметом от удара об пол при падении с высоты своего роста.

Или нет? А если инсценировать падение с, например, этажерки? Нужно поискать в квартире что-то подобное… Еще лучше – найти угол, об который парень мог разбить голову, и кровью его измазать. Например, вот тот…

Но дверь… Придется отыскать его ключ, чтобы запереть ее снаружи, иначе, как бы они ни старались, будет понятно, что в квартире кто-то был. А что делать с ключом потом?

– Что ты застыл? Нужно убрать его отсюда, – нервно напомнила о себе Тина.

– А не рациональнее ли избавиться от всех следов нашего пребывания и свалить?

– Не знаю. Это ты у нас мистер рациональность.

– Я бы не огрызался в твоем положении.

– А я бы… ой. Прости.

Тина вдруг зажала рот рукой и снова задрожала, не отрывая взгляда от тела.

– Господи-и, – провыла она.

– Тише. Все будет хорошо, я же здесь, с тобой. Выйди пока куда-нибудь в кухню или… в общем, я обо всем позабочусь, а потом мы просто уйдем.

– Нас поймают, – всхлипнула она.

– Нет, если не напоремся на внезапных свидетелей и если вы и правда не были знакомы. В общем, выйди отсюда и предоставь дело мне.

– Какой же кошмар…

– Милая, милая, иди. Правда. Через несколько минут мы спокойно покинем этот дом, поняла?

***

Сколько в итоге прошло минут, Тина не имела представления, потому что за закрытой дверью на кухню они тянулись бесконечно. Отчаянно стараясь выбросить все до единой мысли из головы, она сосредоточилась на повторении самой заковыристой скороговорки, которую когда-либо знала.

Никогда не представляешь, какую защиту подкинет тебе мозг в момент стресса. Она как раз в очередной раз закончила бубнить «корабли лавировали-лавировали, да не вылавировали, ведь не веровали в вероятность вылавировать, вот маловеры: веровали бы – вылавировали бы» (в последний раз Тина слышала это от логопеда лет в десять), когда дверь скрипнула.

Придерживая ее локтем, Никита заглянул внутрь. Лицо у него было белым, будто на самом деле убили его.

– Можно идти, – проговорил он очень тихо. – Не касайся дверной ручки. Вот так, молодец.

Проходя через комнату, Тина машинально потянулась было погасить бра, но Никита вовремя схватил ее за руку.

– Не смей.

И тогда она, не удержавшись, бросила последний взгляд на тело. Ей пришлось самой зажать себе рот, потому что из него опять рвался долгий протяжный крик.

– Почему ты его перевернул?!

– Так надо было. Рассчитал траекторию падения. В общем, все правильно. Пошли.

Долго искать ключ не пришлось – он висел на крючке в прихожей. Они воспользовались им, заперев дверь снаружи, и забрали с собой, чтобы при случае избавиться от него. Никого в подъезде не встретили.

Все прошло неплохо, если это слово вообще можно применить к такой ситуации, как эта.

***

Обоим казалось, что о сне не может быть и речи. Однако, тщательно вымыв руки и скинув прямо на пол одежду, Тина и Никита рухнули на диван в темноте, каждый на свою половину, стараясь не соприкасаться.

Теперь нужно было дожить до утра. Хоть как-нибудь. Не верилось, что впереди обычный воскресный день. Если бы день действительно был обычным, они провалялись бы до полудня, занимаясь в постели не только сном, позавтракали бы яичницей и решили в зависимости от настроения и погоды, что делать дальше: пойти погулять, остаться на весь день дома вдвоем или позвать кого-нибудь. Выбор был невелик: пара приятелей у нее и пара – у него.