Выкручусь и верну ему всё до последней копейки.

Пусть потратит их на своих баб!

Прикладываю карту к терминалу на кассе. Чувствую, как отчаянно бьётся сердце. И горло как будто сдавливает металлический кулак.

Если Демид что-то заподозрил, он мог уже заблокировать счета. Оставить меня без денег. И мне тогда даже расплатиться будет нечем…

− Оплата прошла, носите с удовольствием! – Девушка очаровательно улыбается. Не замечает моего нервного состояния.

А ещё того, как отчаянно трясутся руки, пока я убираю карту в портмоне.

− Спасибо. – Выдыхаю хрипло.

И покупку, как спасательный круг, прижимаю теснее к груди.

Плащ отвратителен. Понятно, почему его не купили до сих пор. Вряд ли кому придёт в голову нарядиться огромным попугаем.

Но для меня – как раз то, что нужно. На лицо никто смотреть не будет. В шоке будут таращиться на это великолепие от непризнанного гения.

И узнать в нём жену Острогорского практически невозможно.

Никому. Даже самому Демиду.

– Шикарный плащ! – Игорь давится смехом. Кивает на увесистый пакет в моих руках, и уголки его губ предательски ползут вверх. – Он так пойдёт к вашим глазам!

− Это – сомнительный комплимент, - Парирую в ответ. Прямо представляю свою физиономию с таким цветом глаз.

Но отчего-то мне приятно это слышать. И адреналин бурлит в крови от предстоящей авантюры.

Точно так же, как в юности.

Тогда, когда я совершала необдуманные поступки. Лазила по крышам с друзьями. И зайцем на электричке каталась.

Не была супругой Острогорского и не просчитывала каждый свой ход под прицелом фотокамер.

− А вы не будете переодеваться? – Отвлекаюсь, и смотрю на мужчину с хитринкой. – Вас тоже легко узнать. А вы, как-никак, мой сообщник!

− Пожалуй, придётся. – Он удручённо кивает. А потом оглядывается по сторонам, и на неприметный магазинчик пальцем тыкает. – Буду там, подыщу себе что-нибудь. Кстати…

Вытаскивает из нагрудного кармана потрёпанный блокнотик. И ручкой что-то чиркать начинает.

− Если разминёмся, позвоните.

– Спасибо. – Киваю, прикидывая, во что можно переодеть сыночка. Замечаю, как мой спаситель скрывается в магазине напротив.

И розовую панаму с огромными полями примеряю.

– Мам, это девчачья шляпа! – Сынок взвивается.

Пытается содрать это великолепие со своей головы, щедро украшенное цветами. И смотрит на меня как на умалишённую.

– Я знаю. – Отзываюсь небрежно. – Но зато никто не поймёт, что ты мальчик. Нам же надо всех обвести вокруг пальца.

− Зачем? – Не понимает.

− Это игра такая. И мы непременно должны выиграть. – Криво ухмыляюсь. И пальцем его к зеркалу подманиваю.

Он смеётся. Поддерживает мой порыв, срывая с вешалки яркий шарф.

И укутывается в него полностью.

− Ну, если бы я родился девочкой, как бы ты меня назвала? – Хохочет, изображая девчачью походку. И кокетливо плечиком ведёт.

− Инночка, - улыбаюсь. Треплю его по голове, увлекая к кассам. И за покупки расплачиваюсь.

Когда Демид поймёт, что я его обманула, будет уже поздно. И мы далеко уедем.

Туда, где он нас не найдёт.

По крайней мере, первое время.

Ему придётся дать мне развод. Я выбью из него эту подпись. Потому что мешать себя с грязью не позволю.

И быть на вторых ролях – не для меня.

На душе становится легче. Боль в грудине унимается. На лице расцветает улыбка.

И кровь начинает спокойно течь по венам.

Держу ладошку сына в пальцах, ступая на эскалатор. Замираю, ощущая, как земля уходит из-под ног.

И пульс взрывается набатом где-то в горле.

Внизу, прямо под нами, идёт Острогорский. Ведёт носом, как взявшая след ищейка.

И по сторонам оглядывается с подозрением.

− Мама! – Илюша успевает вскрикнуть. Тычет пальцем в мужской силуэт того, которого он всё это время считал отцом.