– Ты и серая мышка!? – удивляется Ерохин. – Что-то у меня картинка никак не складывается. Да и сегодня она не показалась мне серой мышью.

– Много времени прошло. И я не тот, что был шестнадцать лет назад. На тот момент, я готов был на ней жениться…

– Ты? В двадцать лет? – удивленно смотрит на меня друг.

– Представь себе! Даже пошел против родителей, когда они сказали что против. Но я поставил всех перед фактом: женюсь и заберу ее с собой в Америку. После того как мы год повстречались, я понял, что не вижу никого рядом с собой, кроме Марины. С ней всегда было интересно просто поговорить.

– Хах! Представляю как тебе сейчас весело с многословной умной Настей. – от души смеется Саша.

– Ты знаешь, я вынужден. – напоминаю другу – И это вообще не смешно.

– Ну да, ты прав. – Откашливается, встает на балкон покурить. Я следую за ним, доставая на ходу сигарету. – Так что там Марина? Надеюсь, вы не просто разговаривали? Ты “заговаривал” ее до полусмерти?

– Извращенец хренов. Ты бы вообще трахал все, что движется! – кидаю в него зажигалкой, которую покручивал в руке. – И вообще хватит меня перебивать. Я тут тебе душу выкладываю!! А ты ржешь. – Либо ты слушаешь, либо иди лесом!

– Прости… – делает глубокий вдох. – Все я молча слушаю.

– Марина стала смыслом моей жизни. Тот факт, что до меня ее никто не прикасался, делал ее особенной. Она доверилась мне, и стала только моей. Я безумно любил. Ради нее я был готов на многое. Строил планы, хотел детей… Но видно не судьба.

– Авария… – уже без насмешек говорит Саша.

Мы возвращаемся в гостиную. Замолкаю ненадолго и собираюсь с мыслями. Наливаю снова виски и молча выпиваю. Саша делает то же самое. Чувства вперемешку лавиной сваливаются на меня. Снова вспоминать о самых прекрасных моментах в жизни, который тут же перекрываются самыми ужасными, не так легко.

– Да, она самая. Именно авария открыла мне глаза на ее любовь, ее преданность. Мне срочно нужно было выехать с отцом в Америку. Не мог к Марине дозвониться и сообщить. Потом эта гребенная авария. Несколько недель в коме. Очнулся в тяжелом состоянии. Последствия ты знаешь. А все, что Марина сказала маме, когда она ей сообщила: “ Я не готова жить с инвалидом! И выхожу замуж за другого!” Твою ж мать… – С силой бросаю стакан, который держал в руках и он с разбивается, ударившись о стену

– Вот так вот она разбила мою жизнь вдребезги! – выкрикиваю глядя на осколки на полу. Опускаю голову в ладони и потираю лицо. Затем зарываюсь пальцами в волосы, взъерошив их.

– Уничтожила меня! – поднимаю голову и смотрю на друга. – Фразой в несколько слов, убила всю любовь. Просто похоронила нас! Понимаешь Саша, глубоко зарыла! – встаю на ноги и нависаю над другом, словно передо мной Марина и все я высказываю ей.

Даже не заметил, как перешел на крик. Злость, что до сих пор копилась в груди горячим потоком расходится сейчас по венам. Все горит внутри от боли обиды, точно так же как шестнадцать лет назад. И ничего не прошло, ничего не забыто как мне казалось.

Ерохин молча сидит и слушает скрестив руки на груди. Уже не смеется, не иронизирует … Просто слушает и дает мне возможность выговориться. Впервые, за долгие годы я позволил себе заговорить об этом.

– Ты веришь, она даже не хотела поговорить со мной! – продолжаю свой рассказ, присев обратно на диван. – Она передала это моей маме, сказав, что не сможет сказать мне в глаза. Мама предложила ей, приехать ко мне и вместе обсудить как быть дальше. Но она отказалась. Зная, в каком я был состоянии, она приняла решение, даже не поговорив со мной. – обессиленно откидываюсь на мягкую спинку дивана. – Кто она после этого, Саш?