— Можешь лечь в зале, я постелю. В конце концов, у тебя ведь есть подруги, вот и поживи у какой-нибудь из них, — продолжает мама. — Я бы помогла с деньгами, но до получки еще две недели, и у самой в кошельке всего пара тысяч.

Она прокашливается и спрашивает как ни в чем не бывало:

— Ты голодная? Будешь ужинать?

Голодная? Ужинать?! Она правда считает, что мне полезет в горло хоть что-то?

— Не б-буду, — сипло бормочу.

Ловлю себя на чувстве дежавю. Ведь и Егор несколько часов назад сказал: чего я переживаю, мне ведь есть где жить.

Ага, аж до утра. Сердце бешено стучит, а глаза влажнеют от горькой обиды. Ладно Егор, но мама! Родной человек. Пусть и не по крови, но ведь она растила меня столько лет. И вот так запросто предпочла какого-то Виталика…

Я мысленно стону, пытаясь принять жестокую действительность. Я всегда была обузой для мамы, но и представить не могла, что она откажет в помощи в такой ситуации.

Я ведь не прошу ее поселить нас у себя навсегда. Пара недель, вот и все, что мне нужно.

Порываюсь попросить еще раз, но так ничего и не говорю, замечая ее решительный взгляд и защитную позу. Мама готова к обороне. От меня! Как будто я собираюсь нападать!

Боже… Никогда мне ее не понять. Ее мотивы, чувства, логику. Особенно после того, как сама стала матерью. Стараюсь представить, что сын, когда вырастет, придет ко мне, а я откажу в помощи в патовой ситуации. И не могу. Никак не получается.

Мне настолько обидно и скверно на душе, что хочется встать и уйти. Уйти и больше никогда сюда не возвращаться. Становится еще поганее оттого, что даже этого не могу себе позволить — ночевать мне больше негде. Гостиница тоже не вариант, даже на одну ночь — каждая копейка на счету.

Придется остаться, как бы ни хотелось поступить по-другому. Но куда идти завтра, тем более с Мишкой? На улицу?

Перед глазами всплывает лицо сына, и в этот момент я мрачно выдыхаю: ну уж нет! С чего я вообще должна ночевать на улице? У меня есть муж. Пусть и подонок, но он обязан помочь мне и сыну с деньгами на съемную квартиру и на первое время. Это как минимум. А там разведемся и пусть делает что хочет со своей Аллочкой.

— Можно я сразу лягу спать? — смотрю на маму. — Ты не против?

— Конечно! — Она будто даже рада.

Сначала не могу понять почему, а потом до меня доходит: наверняка потому, что не буду маячить перед Виталиком и «соблазнять» своим существованием.

Дожила… Собственная мать ревнует меня к ухажеру.

Мы идем в зал, и она достает белье для меня, застилает диван.

— Погасить свет? — спрашивает.

— Да, — киваю.

Мама уходит, щелкая выключателем, и я остаюсь одна почти в полной темноте — лишь тонкая полоска света пробивается через закрытую дверь.

Уснуть у меня так и не получается, я ворочаюсь с боку на бок всю ночь, и когда все-таки проваливаюсь в полудрему, мне снится то мама, то Егор. Брр…

Утром подскакиваю разбитая донельзя. Состояние такое, как будто по мне проехался Камаз, а для верности начатое завершил каток.

Я заливаю в себя две кружки кофе без сахара и тихонько выхожу из маминой квартиры, закрывая за собой дверь. Слава богу, они еще спали, когда я встала. Даже не знаю, как после такого с ней общаться. Не уверена, что выйдет. Да и надо ли? Похоже, это общение было нужно только мне. Наверное, в моей душе все эти годы жила маленькая девочка, которая жаждала получить материнское тепло и ласку. Вот только у матери их нет, по крайней мере для меня. И сегодня я поняла это окончательно.

В самом мрачном настроении еду на работу к Егору — наверняка он уже там.

Когда захожу в офис, почти сразу у входа натыкаюсь на Аллу и аж столбенею. Она меня не видит, скрывается за дверью в кабинет, где, насколько мне известно, сидит бухгалтер.