– Какая же я дура, – тихо произношу, прикасаясь к голубой рубашке Демида, – он оставил квартире только то, что считал домашним, и свои спортивные костюмы.

В общей массе рядом с моей одеждой создается такое впечатление, что человек не исчез, что вернется, как минимум, забрать остатки своего гардероба, но на самом деле все не так. На самом деле мне оставили, по сути, ненужные тряпки.

– Зачем же кольцо и сообщения? Зачем? – вопрошаю шкаф.

«У нас в институте у некоторых ребят были жестокие розыгрыши, тебе повезло, что мои одногруппники не успели заметить тебя. Больше всего на свете им нравилось разводить красивых неместных девушек, верящих в любовь. И поверь, просто развести на близость было самым безобидным», – всплывают у меня в голове слова Демида о его бытности студентом…

Ноги подкашиваются, я едва успеваю сесть на кровать. Волчанский играл со мной в любовь и независимого от папочки парня, а когда понял, что раньше жизнь была лучше, не смог просто уйти, не устроив розыгрыш, пообещав жениться?

Даже сейчас, после посещения ресторана не верится в такое. Он не мог! Только не ради розыгрыша!

Иначе, какой на самом деле сволочью является Демид? И как я не разглядела этого раньше? Почему не замечала? Не настолько я слепа в своей любви к нему, не настолько. Нет, я не такая.

Из моего горла вырываются рыдания, ложусь на кровать и сворачиваюсь калачиком. А подсознание все подсовывает и подсовывает мне картинки нашего с Волчанским совместного времяпровождения. И ни на одной из них, ни в одной ситуации он не показал себя подонком!

Но сегодняшний вечер говорит об обратном. Я жила с двуличной сволочью, не подозревая об этом. Либо эта сволочь – простой трус, который по какой–то личной причине решил свинтить обратно к папочке, но мне не сказал.

И в этом он конкретный подонок. Даже если командировка реально была, и кольцо мне дарил еще хороший Демид, никто не отменял средства связи. Он не на другом конце земли был, а мой телефон всегда доступен. Не нужно позволять искать себе оправдания Волчанскому, он взрослый парень, старше меня на два года, а не слепой новорожденный щенок.

Мысли в голове причудливо смешиваются, и я не замечаю, как засыпаю прямо так, в нарядном платье. Во сне я бегу по темному лесу, вокруг никого, но постоянно слышится чей–то злобный смех.

Просыпаюсь от резкой трели дверного звонка и понимаю, что смех был похож на звук дверного звонка. Хочется послать всех и вся и не реагировать, но пришедший крайне настойчив. Приходится подняться на ноги.

– Иду я, иду, – кричу недовольно.

– Оу, Маргарита, ужасно выглядишь, – вместо приветствия говорит Руслан, на что я только зло морщусь. – Впрочем, это не мое дело. Твой бывший парень с чего–то решил, что я его посыльный, – Руслан заходит в квартиру, не спрашивая меня. – Я ему вчера высказал все, ты не думай. Даже для меня сделать предложение одной и не сказать о женитьбе на другой – последнее дело. Но на ростках моей совести Волчанскому удалось заставить меня снова прийти к тебе, на этот раз с конвертом. Понятия не имею, что в нем, этот жук его еще и запечатал! Как будто друг будет читать чужую корреспонденцию, – Руслан недовольно качает головой и пристально смотрит на меня.

– Что? – не выдерживаю. – Не видел девушек с потекшей тушью? Или приглашение на чай ожидаешь? Я гостей не ждала, угощать не собираюсь.

– Успокойся, болезная, – снисходительно произносит Руслан, а я вспоминаю, почему он мне раньше не нравился, – сам тебя угостить могу, подать руку помощи бедным, так сказать. Из меня вытащили обещание заставить тебя прочитать послание сразу же.