Я пячусь назад и обессиленно падаю на диван. Обхватываю голову руками и начинаю раскачиваться из стороны в сторону.

– Я не верю, Маш. Это не мой Кир! Он не мог.

– Ага, – усаживается рядом подруга и осторожно поглаживает меня по плечу. – Ну тогда лысый – это цвет волос. Говорю тебе, видела я их! Правда, тогда девка ещё без пуза была.

– Где видела? – резко вскидываю голову я, поворачиваясь к подруге.

Та морщится с отвращением во взгляде.

– Из ЦУМа выходили, – Машка делает глоток из своего бокала. – У него руки все были пакетами забиты. А эта повисла на нем, словно утопающая, а Кир твой – спасательный круг.

Горло схватывает спазмом. Не продохнуть. Но я все равно цепляюсь за призрачную надежду.

– Как она выглядела? – спрашиваю тихо, в горле першит, словно песка насыпали.

Пожалуйста, скажи, что это была брюнетка или какая-нибудь коллега Кира, которую Машка не знает.

– Малолетка какая-то, – машет рукой подруга, а я замираю. – Блондинка. Хрупкая вся такая, я даже подумала, что ей и восемнадцати нет.

Это конец. Она описывает точь в точь мои мысли, когда я увидела Нику на пороге. Ошибки быть не может. Я застываю, словно во мне разом отключили все эмоции. Смотрю в одну точку невидящим взглядом.

– Что думаешь делать, м?

Как ни в чем не бывало спрашивает подруга. Я отвечаю не сразу.

– Я должна думать о своем малыше, – твердо шепчу пересохшими от напряжения губами. – Только о нем…

– Так и я о чем, Ладка, – горячо отвечает подруга. – Уехать тебе надо. Вот что!

– Куда уехать? – не понимаю я.

Машка отставляет пустой бокал в сторону. Поворачивается ко мне. Ее глаза странно блестят. Наверное, из-за выпитого вина.

– Есть у меня один знакомый, – загадочно тараторит подруга. – У него идея фикс – построить глэмпинг для богачей, которые хотят уехать из столицы. Рыбалка, барбекю, охота. Все по уму.

– А я тут при чем?

– Ну как, – искренне удивляется Машка. – Ему как раз дизайнер нужен. Домики эти все обустроить, чтоб все было по фэн-шую.

– Я не дизайнер, а хоумстейджер. Ты же знаешь.

Машка отмахивается от меня, словно от назойливой мухи.

– Какая разница! Ты сама посуди, вот приедет твой благоверный. Начнешь с ним отношения выяснять. А тебе нервничать нельзя.

Многозначительно смотрит на мой еще плоский живот. А я почему-то машинально прикрываю его руками, словно в попытке защитить от ее взгляда. Сама поражаюсь этой своей реакции.

И конечно, мой жест не остается незамеченным подругой. Она изгибает свою идеальную бровь. Уголок губ едва заметно дергается.

– Я не хочу никуда уезжать, – не так твердо, как хотелось бы, говорю я. – Мне надо у врача наблюдаться, в конце концов.

– Это временно, Ладка, – уговаривает меня Машка. – Отвлечешься. Поразмыслишь, что козлу своему говорить при встрече.

Нет. Нет и еще раз нет. Никуда я не поеду. Это же бред.

Мой телефон в сумке тихо пиликает о поступившем сообщении. Достаю его, разблокирую дрожащими руками. От Кирилла. Сердце пропускает удар.

“Малыш, буду дома через два часа. Нет сил, как хочу тебя!”

Я вздрагиваю. Раньше я бы порадовалась сообщению мужа и поддержала бы его игру в ответ. Но сейчас я понимаю, что не готова. Я боюсь встречи с Кириллом.

– Что, иуда твой написывает? – язвительно спрашивает Машка, пытаясь заглянуть в экран моего телефона.

Я тут же блокирую его и встаю с дивана.

– Я поеду, Маш, – говорю ей, направляясь к двери. – Спасибо, что рассказала.

– Поверь, я совсем не рада была это делать, Ладка, – встает следом за мной подруга. Подходит и обнимает. – Ты знай, что я всегда рядом. Я еще крестной должна стать, помнишь?

Я впервые за все это время улыбаюсь. Мы еще в школе дали с Машкой друг другу клятвы, что станем крестными у своих детей.