Вызываю такси и через час оказываюсь в салоне красоты подруги. Машка всегда мечтала о своем салоне, и несколько лет назад один из ее любовников осуществил ее мечту. Правда, она после этого его бросила, но в этом вся Машка.

Администратор встречает меня приклеенной вежливой улыбкой. Тут же набирает внутренний номер и через пару минут из своего кабинета выпархивает Маша.

Подбегает ко мне, окутывая своими терпкими духами, целует воздух возле моей щеки. К горлу подкатывает тошнота, я и раньше не любила духи подруги, а сейчас все воспринимается так остро.

– Мариночка, меня ни для кого нет сегодня, – бросает администратору Машка. – И принеси нам мое любимое просекко.

– Мне воду с лимоном, – говорю я под удивленный взгляд подруги.

Мы заходим в ее кабинет, Машка грациозно устраивается на кожаном диване. Яркая блондинка, вся в белом, она так выделяется на фоне черной кожи. Я всегда удивлялась, как мы с ней смогли сохранить нашу дружбу столько лет. Ведь мы совершенно разные.

– Ну что? – кивает подруга, когда администратор приносит нам напитки. – Почему глаза красные и почему ты отказалась от вина?

Я улыбаюсь и делаю глоток кисловатой воды из своего стакана. Боже, какое блаженство. Тошнота постепенно отпускает.

– Постой, – округляет ярко накрашенные глаза Машка. – Если ты не за рулем и пьешь воду, значит…

– Я беременна, Маш.

Не знаю, какой реакции я ждала от подруги. Но в первое мгновение она замирает. Смотрит на меня не моргая. И в ее голубых глазах мелькает эмоция, похожая на… раздражение? Я даже не успеваю обдумать это, как подруга резко подскакивает, кидается ко мне и крепко обнимает.

– Ладка, я так рада за тебя, дорогая! Я же знаю, как ты этого ждала и…

На меня снова накатывает тошнота, я прикрываю рот ладонью и кидаюсь в туалет. Умываюсь холодной водой, приводя себя в порядок. А когда возвращаюсь, нахожу Машку, стоящей у окна и задумчиво смотрящей на улицу.

– Прости, – виновато говорю я. – Видимо, мне предстоит узнать все прелести токсикоза.

– Ты Киру уже сообщила? – игнорируя мои слова, оборачивается подруга.

А я мрачнею. Глаза начинает щипать от подступающих слез. Машка изгибает свою идеальную бровь.

– Рассказывай!

И тогда меня прорывает. Я начинаю мерить тревожными шагами кабинет подруги, заламывая руки и рассказывая про свой личный кошмар. А когда поднимаю заплаканные глаза на подругу, у меня перехватывает дыхание.

Она смотрит на меня с жалостью. Словно на умирающего человека, которому ты не в силах помочь.

– Ладка… – трагичным голосом говорит подруга, подходит ко мне и берет за руку.

Почему-то мне хочется вырвать свою дрожащую ладонь из ее хватки.

– Ты знала, да? – спрашиваю, сама не веря в это.

А когда она медленно кивает и по ее щеке катится одинокая слеза,я резко выдергиваю руку и отшатываюсь в шоке.

Глава 4

– Родная, пойми, – приложила ладонь к своей силиконовой груди подруга. – Я не хотела тебя расстраивать.

– Маша…

У меня такое чувство, что я задыхаюсь. Словно меня, как маленького котенка, кинули в ледяную воду. Я барахтаюсь, пытаюсь выплыть. Но не могу.

– Лада, послушай, – Машка морщится, выглядит так, будто она врач, который вынужден сообщить пациенту о смертельном диагнозе. – Ты же в своем Кирилле!

Имя моего мужа подруга буквально выплёвывает. В ее голосе отчётливо слышится едва сдерживаемая злость. Когда она стала относиться так к моему мужу? И почему я этого не замечала?

– Буквально святого в нем видела! Только нимб ему на голову не водрузила, честное слово.

– О чем ты таком говоришь? – шепчу я.

– Да о том, дурында ты моя, – продолжает жалостливо Машка. – Что ты бы мне не поверила. Даже покажи я тебе фото, как самый настоящий детектив.