На Новый год, это была встреча 1989-го, любимого отпустили в увольнительную, и он приехал вместе со своими родителями к моим родителям. Мы были вместе. В ночь открылась метель, дороги занесло, его родителям не удалось отвезти его в часть к назначенному времени. Я тогда придумала для него оправдание. Предложила изложить военному руководству такую версию, что будто под утро матери стало плохо, гости к этому времени разъехались, дома больше никого не было, и ему пришлось вызывать скорую. Руководство поддержало его выбор в пользу матери, а не в пользу прибытия в часть во время, и даже дали ещё один день увольнительной.

Спустя некоторое время я узнала, что беременна. Очень испугалась. Пришла к нему в часть, вызвала на проходную и, глядя любимому человеку в глаза, сказала, что у нас будет ребенок. Оказалось, что это было неожиданностью не только для меня, но и для него, ведь он старался быть осторожным. Позже он рассказывал, как его друг над ним смеялся, мол, как же ты, медик, допустил нежелательную беременность. Сквозь скрываемый стресс, любимый все же меня поддержал, и сказал, что мы поженимся. Была даже намечена дата регистрации – 8 марта. Несмотря на то, что история нашей любви была достойна описания в романе, и, несмотря на его обещание жениться, в душе у меня поселилось какое-то нехорошее чувство тревоги. Вскоре причина этого чувства вышла наружу – после разговора с родителями, он мне объявил, что с женитьбой надо подождать. В те времена беременность до брака была страшнейшим позором. Я начала взывать к его чувствам, винить в слабости, пыталась объяснить, как мне будет тяжело перед родителями, подругами, и просто перед окружающими. Но он, выслушав мои причитания, сказал всего лишь два слова «прости, прощай». Я просто не могла в это поверить. Мне казалось, что это ужасный сон, что ещё немного, и я проснусь, и опять почувствую его заботу, его нежность, его мужское плечо. Однако время шло, а плечо мне подставить больше было некому. Отчаявшись, я решилась на последний шаг – собрала его письма ко мне, наполненные словами любви, его сувенирчики и принесла ему в часть, в надежде услышать его извинения за слабость. Но проснуться от кошмара не удалось – взяв собранный пакет, решения своего любимый не поменял и, молча, ушел в часть.

Что со мной тогда творилось, тяжело вспоминать до сих пор. Как сказать родителям, что про меня скажут знакомые, как я предстану с животом перед преподавателями??? Единственным выходом для меня я видела только смерть. Пережить перевоплощение из правильной девочки в девицу, позволившую себе секс до свадьбы, было невыносимо. Я решила сброситься с крыши общежития. Выбирала момент. Написала прощальное письмо родителям, просила меня непутевую простить. Помешал суициду случайный приезд в общежитие моего папы. Не знаю почему, но он как будто что-то почувствовал. Папа приехал в общежитие, думал, что я в комнате, но дверь была заперта. Дело даже дошло до того, что он потребовал от коменданта взломать дверь, и её взломали, но в комнате никого не оказалось. Папа потом так и не объяснил мне причину, по которой он решился вскрыть дверь. Когда я вернулась, дверь уже чинили. После этого происшествия прощальное письмо я порвала и решила во всем признаться родителям. Когда приехала домой, была только мама, я ей все сказала. Началась истерика, упреки, она кричала, как теперь сказать отцу и вообще как жить дальше? На душе у меня была тьма, я зажалась в своей комнате и молила послать мне мгновенную смерть. Вечером отец пришел с работы, мама решила рассказать ему все сама. Я их разговора не слышала, но он после этого подошел ко мне, и, ничего не сказав, просто погладил по голове. Даже сейчас, спустя 35 лет, я не могу писать об этом без кома в груди и слез на глазах. На следующий день, мама удивленно рассказывала мне, что отец как будто обрадовался моей беременности. Не знаю почему, говорила она, может он боялся, что ты вообще забеременеть не сможешь, ведь ты уже так давно встречаешься с этим парнем. Однако не помню как, но мы пришли к решению делать аборт. Папа договорился с врачом из больницы соседней деревни, и дал нам с мамой машину с водителем. В больнице оформили необходимые документы, переодели меня в больничное, проделали необходимые подготовительные манипуляции для такого рода вмешательства в организм женщины. Все было как в тумане. Осознание происходящего пришло уже на гинекологическом кресле, когда мне на лицо стали надевать маску для наркоза. Я запротестовала, сказала, ничего не надо делать, я буду рожать, сползла с кресла и вышла из операционной. Не помню реакцию мамы, но мы вернулись домой в том же составе, в каком уезжали.