– Сейчас с тобой тоже будет!

Алеша тоже описался. Он что-то умоляюще замычал. Его вместе со стулом подтащили к столику и уложили рядом с безголовым телом Анны. Засвистел топор, и алешина голова покатилась по столику.

– Надо рвать когти! – сказал Славка.

– Куда ты когти сорвешь? В объятия к ментам? – с издевкой спросил Шизик.

– М-может, в гостиницу?

– Там тебя и повяжут! Поживем здесь, пока шум не утихнет. Этих никто не хватится. По кабакам походим. Хата теперь имеется. Чтобы еще бабло было, еврея, о котором Алеша говорил, разбомбим. А там видно будет.

– Здесь грязно, все в кровище и ссанье!

– Вот и беритесь за уборку! Хватите водяры – ее в холодильнике полно. И за дело!

Выпив, кодла принялась за уборку. У Шизика было другое занятие. До глубокой ночи он расчленял в ванной трупы. Заворачивал их части в пластиковые пакеты, упаковывал в чемоданы и сумки, найденные в квартире. Головы, чтобы не протухли, он упаковал в полиэтиленовые мешки с положил в холодильник. Московские гастроли вступили в новую фазу.

В тот день кодла впервые нормально поела. Парни перекусили в закусочной пельменями и люля-кебаб. Потом Славка с Шабакой затаились около квартиры еврея, а Шизик с Мустафой поехали по вокзалам, чтобы оставить расчлененные тела в автоматических камерах хранения. Еврей приехал домой рано. Он упаковывал вещи, готовясь к переезду в новую квартиру. Приехали с дела Шизик с Мустафой. Им пришлось побывать на всех девяти столичных вокзалах. Узнав, что еврей дома один, Шизик вытащил из холодильника алешину голову, положил ее в единственную оставшуюся сумку. В сопровождении кодлы он позвонил в квартиру еврея.

– Инспектор «Мосгаза», – ответил Шизик на вопрос: «Кто там?»

По уже отработанной технологии еврея ударом в челюсть вбили в квартиру.

– Узнаешь? – спросил Шизик, тряся алешиной головой над лежавшим на полу евреем.

Того пробил приступ рвоты. Кодла терпеливо ждала, когда еврей проблюется. Славка даже сбегал на кухню и принес холодной воды. Еврей с трудом пришел в себя, его колотил озноб.

– Этот кент тебя-дурака разбомбить – ограбить хотел. Говорил, что сто штук снять с тебя хочет. Мы покумекали и решили, что лучше ты нам пять кусков нарисуешь… Выгодно это тебе: и жив останешься, и «бабки» сохранишь!

– Ребята! – понял еврей, чего от него хотят. – Здесь у меня всего полторы штуки, на переезд. Возьмите их – остальное завтра.

– Завтра – так завтра. Я в это же время приду. Что на хате есть – давай сейчас. Я буду один. Если что – кодла тебе репу отрубит, как этому хрену, – Шизик снова потряс мертвой головой под носом у еврея.

Тот дрожавшими пальцами выгреб из кармана шикарной кожаной куртки три банковские упаковки пятирублевок.

– Куртчонка у тебя хорошая. Прихватим мы ее с собой, а? – потянулся к вешалке Славка.

– Конечно, конечно, ребята! Берите! – закивал головой бледный еврей.

Вечером кодла ужинала в одном из ресторанов гостиницы «Россия». Заказали по рыбному и мясному ассорти на каждого, жульен, эскалопы, жареные грибы с картошкой. С выпивкой, правда, было туговато: подавали всего по сто граммов водки на человека. Пришлось заказать еще пару бутылок дорогого коньяка «Арарат», которым торговали без ограничений.

– Как с евреем поступим? Мочить его будем? – поинтересовался Славка.

– Нет, ответил Шизик. – Мы с него еще потянем. Узнаем, куда он переехал и еще один визит нанесем.

Кодла потихоньку гуляла, поглядывая на сидевших в напоминавшем вокзал ресторане потягивавших шампанское девиц – явно приезжих. Славка с неутомимым Шабакой принялись подкадривать кое-кого во время начавшихся танцев. В это время Шизик приметил официантов, опускавших почтовые конверты в корзину для бумаг, стоявшую у столика метрдотеля.