– До встречи, лисица.

Мое прощание едва ли достигло адресата – девушка уже скрылась из виду, напоминая о себе только удаляющимся стуком копыт, – но я не сумел произнести его раньше. Индис с тяжелым вздохом опустился на траву, и я тут же прилег рядом.

– Почему ты не сказал ей, что Айред – твой отец?

– А почему ты не твердишь каждому прохожему, что ты – сын азаани?

Индис понимающе кивнул головой.

– Вот и я о том же, – согласился я, устремив взгляд в беззвездное небо. – У нас мало общего.

Мы с Индисом решили разделиться. Азаани, несмотря на все выходки сына, беспрекословно доверяла ему, и поэтому именно он должен был поведать ей обо всем, что нам рассказала принцесса. Если возникнет необходимость, меня вызовут, и я подтвержу его слова. До тех пор я должен был, не подавая виду, заниматься своими делами и выполнять привычные обязанности.

Усидеть на месте оказалось сложнее, чем я предполагал, однако вскоре, к счастью, наступило время охоты.

Наш отряд состоял из семи эльфов и оставался неизменным на протяжении последних двух десятков лет. Охотой занимались лишь молодые эльфы, даже юные – не старше ста пятидесяти, – физические способности которых находились на пике: наши реакции молниеносны, зрение остро, слух превосходен, а руки отправляют стрелы в воздух быстрее, чем животное успевает набраться сил для спасительного рывка. Для добычи годился любой зверь – лично я предпочитал кабанов, – и лишь олени могли жить в Арруме без страха.

Эльфы считали их священными, и потому численность этого вида день ото дня лишь возрастала. Тело и разум рожденного в наших землях оленя чрезвычайно развиты: любой из них вдвое или втрое больше обычного, а взгляд их осмысленнее, чем у самого умного скакуна. Есть среди них и кое-кто особенный – мы зовем его Эвлон, что на древнеэльфийском значит «правителей оленей», – и он находится в тесной связи с азаани. Ориентируясь на людские обычаи и называя ее королевой эльфов, Эвлону присвоили титул короля Аррума, однако чаще мы звали его иначе – Духом Леса. Придя к Дворцу Жизни, Эвлона можно нередко застать там, величественно лежащим на траве. От Духа Леса всегда исходило легкое свечение, словно прямо за ним находилось его личное солнце, а благоговение, кое любой ощущал в его присутствии, – одно из самых сильных чувств, что кто-либо может испытать. Правители леса не существовали друг без друга: божественная связь пустила корни глубоко в их сердца и не позволяла разлучаться надолго. Между ними существовало то, о чем так мечтают друзья и любовники, – связь, которую больше никому не суждено познать.

В тот день я забрался в малознакомую часть леса. Смена места для охоты усилила и без того заметную тревогу, но спорить при разделении территорий я не стал – смена позиций являлась неизбежным шагом на пути к отточенному навыку. Я приметил на небольшой полянке место с примятой травой; какой-то зверь обосновался в тени раскидистых кустов и, судя по цвету травы, сделал это давно, время от времени возвращаясь к полюбившемуся месту отдыха. Затаившись в густых зарослях, я принялся ждать. Мой любимый момент. Я – весь внимание, и жизнь леса словно входит в мой разум, как в открытые двери. Чарующее пение птиц. Шелест листьев; осень уже постепенно вступала в свои права, а потому звук этот менялся день ото дня. Ветер, складывающий свои порывы в причудливые звуки.

– Аарон, – вновь послышалось мне.

Я бы подумал, что это было далеко зашедшей шуткой Индиса, что он намеревался свести меня с ума – в это несложно было поверить, – но звук как бы пролетел мимо, случайно коснувшись моего слуха, словно был лишь дуновением ветра. Меня окружала лишь тихая идиллия осеннего леса. И кое-кто еще.