«Испечём завтра печенье?»

Я тихо открыл дверь и выглянул в коридор. Сквозь матовое стекло было видно, что родители сидят на кухне. Они говорили тихо, ничего не разобрать. Только один раз я услышал, как мама довольно громко сказала:

– Зато я понимаю.

Я снова скрылся в комнате. Ещё через полчаса я услышал, как папа ушёл в спальню. А мама так и осталась сидеть на кухне. Я поднялся и пошёл к маме.

Мы проговорили до поздней ночи.

Я рассказал маме про всё: и как мы бегали по магазинам за молотком, и как Лиза отдала свой драгоценный билет Лёхе-медведю, и как я устал ходить на олимпиады, и как грустно и тяжело быть старшим, и ещё что мне хочется гитару и все каникулы учиться на ней играть. Мама сказала, что мы с Лизой большие молодцы, а Лиза очень хороший друг. И что, наверное, она созвонится с Лизиной мамой и поздравит её с Новым годом. И что хоть диссертация её и замучила, но маме всё равно хорошо, ведь она делает то, что любит. Но намного больше, чем диссертацию, она всё-таки любит нас с Тёмой.

Мама погладила меня по плечу:

– Мы с папой и правда хотим тебе только лучшего. Знаешь, за что я люблю математику? Потому что в ней есть правила. И почти всегда в математической задаче есть один точный ответ. Наверное, поэтому нам с папой так хорошо в точных науках. Мы в них прячемся. И тебя хотели спрятать. Чтобы у тебя было больше прямых дорожек в жизни.

– Кажется, Тёма немного спутал ваши планы, – сказал я.

Мама засмеялась:

– Кажется, на самом деле он сделал нас смелее.

Потом она принесла коробку, в которой лежали наши с ней записки друг другу. Было интересно смотреть, как у меня менялся почерк. Сначала были каракули и отдельные слова, например «Машына» или «Опельсин». А потом и целые предложения: «Мама, приниси печения, пожавуста».

Утром позвонила Лиза:

– Ну что там? Обрадовался Тёмыч?

– Ну… Как бы да… – Мне не хотелось расстраивать Лизу.

– Ну ещё бы! – Я понял, что Лизу волновало что-то другое. – Вот, послушай!

И в трубке зарычала музыка:

– Это моя новая любимая группа! – Голос у Лизы был очень довольным. – «Гневные хорьки». Здорово звучит, правда?

– Да, – сказал я. – Бешено.

– Точно! Придёшь послушать?

– Теперь уже в новом году, ладно?

– Забились! С наступающим!

– И тебя, – сказал я.

Я ещё хотел сказать Лизе, что она настоящий друг. Но она уже бросила трубку.

А вечером папа принёс ёлку. Мы долго её наряжали. Мама достала с антресоли металлический домик, очень старый, ещё из её детства. У домика красная крыша, и к нему присоединяются гирлянды, разноцветные и тоже старые. Домик щёлкает, и гирлянды переключаются. В окошках светится огонёк. Мы долго сидели под ёлкой, смотрели на гирлянды и слушали, как щёлкает домик. Мама сказала, что этот звук для неё самый уютный на свете. Потом Тёма принёс свой фонарик, и мы крутили колёсико и рассматривали животных на стене.

Кошка, собака, корова, лошадь, коза. Слон, гепард, медведь, орангутанг, жираф.

После этого Тёма достал инструменты, и мы все вместе сыграли в оркестр. Для папы, который должен был играть на барабане, Тёма принёс молоток. С зелёной ручкой.

– Папа, смотри, этот молоток мне подарил Ваня, – сказал Тёма. – Чтобы фонарику не было одиноко.

На каникулах мне купили гитару.

Говорят, чудеса происходят тогда, когда вы меньше всего их ждёте. Может быть, это и правда, да только в семье Снежкиных чудеса были делом привычным. Ну, как тополиный пух в июле, гроза в мае или комочки в манной каше, которую мама варила по субботам. К чудесам все настолько приспособились, что совсем не обращали внимания. Но одно чудо невозможно было не заметить! Этим чудом была бабушка Вася, то есть Василиса Львовна. Когда-то она встретилась с самым настоящим волшебником и с тех пор… погодите, лучше пусть она сама всё расскажет.