Меня не было на утреннике, но родители показали мне видео и фотографии. Тёму нарядили в костюм льва. И это был самый грустный лев на свете. В лапе он держал фонарик. Вторая лапа одиноко и обречённо дирижировала детскими песенками. Даже в такой ситуации Тёма не мог не радоваться музыке. Мне стало его настолько жалко, что я решил раздобыть молоток любыми путями. Сначала я, конечно, обыскал дорогу, по которой Тёму возят в сад. Даже в сугробах порылся. Но всё было безуспешно. Возможно, молоток присвоил себе другой трёхлетка на санках – настоящий любитель ремонта, а не как Тёма. Потом мы с Лизой оббежали восемь магазинов в поисках такого же молотка. Но и здесь нас ждал полный провал. Я собирался засесть за поиск в интернете, но Лиза меня опередила.

– Нашла! – Она позвонила поздно вечером. – Прямо точно как наш. Но надо к 44-й школе идти. Там один продаёт как раз такой молоток.

44-я считается неблагополучной. В нашей гимназии всех из 44-й называют буйными. А они нас – неженками-гимназистами. Перспектива встретиться с кем-то из 44-й была так себе, но всё-таки я обрадовался. Пусть даже в глаз получу, зато молоток раздобуду.

– …Они там, конечно, бешеные! Но всё равно давай сходим.

– Конечно, пойдём, – сказал я.

А потом вспомнил, что почти в это же время у меня олимпиада. Но я посчитал, что если мы быстро заберём молоток, то пусть с опозданием, но на олимпиаду я успею.

Назавтра в час дня мы стояли под козырьком 44-й школы. Прошло минут двадцать, но никто не появлялся. Наконец показался худющий парень в дутой короткой белой куртке. На голове у него красовался дедморозовский колпак с помпоном. У него был усталый и одновременно довольный вид. Ноги он переставлял лениво, как сонный белый медведь.

– Здарова, – сказал он. – Ну вот, – он достал из кармана куртки пакет. – Полторы тыщи.

– На сайте же было написано пятьсот! – возмутилась Лиза.

– На заборе тоже пишут, – медведь широко и с удовольствием зевнул.

Я обыскал карманы и нашёл ещё только двести рублей. У Лизы тоже было двести.

Я чувствовал себя довольно глупо. Пришёл за какой-то игрушкой. Будто я сам малыш. Ещё и денег не хватает. Из школы вышли несколько парней и крикнули:

– Лёх!

Медведь махнул им рукой, распахнул куртку и засунул пакет во внутренний карман. Тут Лиза как закричит:

– Ты что, «Бешеных кроликов» слушаешь? У тебя на футболке они.

Лёха-медведь на секунду застыл и посмотрел на Лизу:

– Ну. Тебе-то что?

– Хочешь на их концерт в «Железнодорожнике» завтра? Билеты все раскупили давно.

– А у тебя, что ли, есть?

– Что ли есть, – сказала Лиза, полезла в сумку и выудила оттуда билет.

– Ты что? – сказал я. – Не вздумай ему отдавать.

Но Лиза на меня не смотрела. Они с медведем сверлили друг друга глазами. Точнее, Лиза сверлила Лёху-медведя, а Лёха сверлил билет. У него на щеках даже засиял румянец. Кажется, фанат внутри Лёхи-медведя ради билета требовал бросить к ногам Лизы всё, что у него было. Но внешний Лёха-медведь бдительности не терял.

– Настоящий хоть? Дай гляну?

– Сначала молоток!

– Билет дай посмотреть!

– Молоток доставай!

Сцена из вестерна какая-то. Или из фильма Тарантино.

Лёха наконец сдался и сунул мне молоток. Лиза отдала билет. Медведь внимательно его рассмотрел, просиял, сказал:

– Адьёс!

И пошагал к школе. Намного бодрее, чем шёл к нам.

А мы побежали на остановку. По дороге я никак не мог найти слов. Точнее, я пытался что-то сказать, но получалось какое-то бу-бу-бу:
– Ну… Лиз… Ну ты это… Зачем? Ну ты… даёшь…

– Ой, ерунда, – отмахнулась Лиза.

Мы добежали до остановки, я всё ещё хотел что-то сказать, но тут подъехал Лизин автобус, она запрыгнула на подножку и оттуда крикнула: