– Боишься? Так и скажи…

– Давно забыл, что это такое. Ты прекрасно знаешь, Серж.

– Тогда чего мандражируешь? Захотел бы, из ресторана тебя не выпустил.

– А куда бы ты делся? Когда ты там засветился, я успокоился: пронесло.

– Ну, а стрелял бы лейтенант на поражение?

– Труп тоже полноценный свидетель. А тебе свидетели не нужны. Вернее, я – как свидетель.

– Скажи, пожалуйста, все рассчитал!

– А ты как думал? Нас за так не возьмешь, мы с оттяжкой драны!

Путилин обвел взглядом кабинет.

– Хорошо устроился.

– Не жалуюсь.

– Как князь живешь!

– Ну, уж…

– Или как восточный шейх? Гаремчик, говорят, содержишь?

– Ты, легавый! – Вскочил с места Лысенко. – Чего тебе надо? Чего сюда пришел?

– Увидеться, поговорить, – спокойно произнес Путилин. – Не совсем чужие все-таки.

– Считай: поговорили. – Лысенко подошел к Путилину, протянул руку. – Прощай!

Путилин поднялся со стула, но вместо рукопожатия сделал замах, будто собирается нанести удар. Лысенко вовремя поставил блок, однако Сергей только сымитировал удар и тут же «нанес» новый. Лысенко «отбил» и этот и сам перешел в наступление. Пришел черед «защищаться» Путилину. Так они и обменивались «ударами», наращивая темп и мощность программы. Силы были равны.

– Ну, все. Брэк! – Путилин остановился.

– Держишь форму, – сказал Лысенко. – Надо будет с тобой поработать в спарринге.

– Мы уже работаем, Шурик! – Путилин похлопал его по плечу и быстро вышел из кабинета.

В комнате для допросов следственного изолятора сидел на табурете пожилой респектабельный джентльмен, задержанный во время операции в ресторане. Конечно, время, проведенное в камере, не могло не отразиться на его внешнем виде, но повлиять на манеры и осанку было бессильно.

В комнату вошел Сергей Путилин.

– Ну что, Всеволод Савельевич, пойдете по этапу, а?

– Это уж как судьба распорядится.

– Пойдете! – Сергей остановился возле подследственного Жолобова. – И попадете в такую зону, что небо с овчинку покажется! Станете «шестеркой», уголовники о вас ноги будут вытирать. Долго ли так протянете, Всеволод Савельевич?

– Не надо меня запугивать, Сергей Георгиевич. Пуганы-с!

– Неужели? – Ласково спросил Сергей.

И неожиданно замахнулся, словно намеревался ребром ладони рассечь переносицу Жолобову. Тот в ужасе закрыл лицо руками.

Сергей бить не стал. Схватил за волосы, потянул кверху.

– Гнида! Сейчас дам бумагу, и ты напишешь все, что знаешь о Батуеве. Собственноручно!

– Ничего не знаю! – Прокричал Жолобов.

– Даю тебе последний шанс! Решайся, ну!

– Что вы меня мучаете?

– Пиши! Потом будет поздно!

– Оставьте меня в покое!

– Покой тебе теперь долго будет сниться, – Сергей со всей силой опустил голову Жолобова на свое колено.

Подследственный взвыл.

– Что здесь происходит? – На пороге комнаты возник следователь Калмыков.

– Ничего особенного. – Сергей поправил прическу Жолобову. – Беседуем с Всеволодом Савельевичем.

– К вам применялось физическое воздействие? – Спросил Калмыков у Жолобова.

– Ну что вы, – возразил тот. – Разве в наших тюрьмах бьют?

– А почему слезы на глазах?

– А это, знаете ли, всё – Сергей Георгиевич! Забавный собеседник. – Жолобов изобразил на лице нечто вроде улыбки. – Такого порасскажет, от смеха помрешь.

– Вот видите, просто пошутили, – сказал Сергей и вышел из комнаты.

Калмыков раскрыл папку.

– Сессия крайсовета выразила протест в связи с вашим задержанием. Прокурор края отменил меру пресечения в отношении вас. С сегодняшнего дня вы свободны. – Калмыков протянул Жолобову бумаги. – Прошу расписаться. Здесь. И вот здесь.

Мастерская Нилы Белан была поделена на две части дощатой перегородкой, задрапированной с одной стороны ситцем с чайными розами – здесь была как бы гостиная, а с другой стороны – голубым панбархатом, это и была собственно мастерская.