«Анализируя капиталистическую и социалистическую модели общественного устройства, Ф. В. Карелин формулирует следующий фундаментальный тезис: „Социализм – это единственная из социально-экономических формаций, которая экономически заинтересована в добродетели“. И действительно, если люди вдруг возымеют твердое намерение жить по Евангелию, то все станут добросовестно трудиться, справедливо распределять и умеренно потреблять, и тогда социалистическое хозяйство расцветет! А что касается системы капиталистической, то она, наоборот, прекратит свое существование, т. к. она построена на экономической эксплуатации греха (алчности предпринимателей и развращенности потребителей). Всеобщая нравственная евангелизация вызовет прекращение в таком обществе конкурентной борьбы и классовой эксплуатации, а также падение спроса в таких сферах производства, как индустрия роскоши, индустрия развлечений и т. п., вследствие чего подобное общество просто перестанет существовать»[11].
Иными словами, подлинное христианское просвещение и мирная проповедь православного социализма должно полностью изменить наше общество и привести его подлинному социалистическому хозяйству основанном на труде, добродетели и правде. Иного выхода у нас нет.
протодиакон Владимир Василик
Алексей Бакулин
О двух половинках критической массы[12]
Сразу поясню: я не являюсь профессиональным ученым, я журналист и литератор и поэтому мой текст не будет выглядеть научно. Нет, я пишу по-журналистски – хорошо это или плохо. Но с другой стороны, как журналист я имею большой стаж (с 16 лет подвизаюсь на этом поприще) и 20 с небольшим лет я – православный журналист, сотрудник видной петербургской православной газеты. За эти 20 лет я успел кое-что повидать, и в церковных делах меня нельзя назвать совершенным неучем. Кроме того, без малого 30 лет прожил я при Советской власти и могу судить о ней не только по книгам.
Теперь, после вручения этих верительных грамот, начинаю говорить.
…Не устаю вспоминать крошечную притчу, которую мы читали в первом классе… Шел 1972 год. Был тогда такой темно-бордовый учебник по чтению под названием «Звездочка». А притча называлась «Апельсин и яблоко». Вот она, вся целиком, дословно:
АПЕЛЬСИН И ЯБЛОКО
Девочка сняла с апельсина кожуру, увидела, как много в нем долек, и спросила:
– Апельсин, почему ты весь из долек?
– А это для того, чтобы ты со всеми могла поделиться, – ответил апельсин.
– А ты, яблоко, почему без долек? Чтобы я могла съесть тебя целиком? – спросила девочка, взяв яблоко, которое лежало рядом с апельсином.
– Нет, ответило яблоко, – чтобы ты могла целиком отдать меня.
Когда я, уже в наши дни выложил эту притчу в интернете, на меня посыпались весьма едкие и ехидные комментарии, смысл которых можно было выразить одним вопросом: «И что же, – вы действительно жили по этому правилу? В самом деле?»
Нет, я не скрою, что даже в 1972 году на нас, семилеток-первоклашек притча из «Звездочки» производила ошеломляющее впечатление: «Как это – отдать целиком? И себе ничего не оставить, что ли?..» Честно сказать, я не помню, что ответила учительница на наше недоумение, но это даже не важно: все равно шок от столь жесткого ригоризма остался – по крайней мере в моей душе.
Автор притчи явно требовал от нас чего-то вышеестественного, чего-то, не укладывающегося в обычные житейские представления.
Сейчас я сказал бы: от нас требовали святости.
Сейчас эта притча вызывает у меня в памяти рассказы из Патерика или, например, такой эпизод из жизни св. прав. Иоанна Кронштадтского: как известно, святой батюшка в молодые годы, получив жалование, редко доносил его до дома – раздавал по дороге нищим, – а однажды даже пришел домой босиком, ибо отдал свои сапоги босому бедняку.