Суворов конкретизирует суммы затрат и говорит об одновременном массовом «выходе»: «Полагается при выходе подарить преосвященному митрополиту 3 000 руб., прочим до 5 000 (здесь указана сумма на всех – А. В.), а на подъем за подводы не меньше 50 000 рублей и ныне не без подарков, о чем я и его сиятельству графу Петру Александровичу Румянцеву-Задунайскому донес. Надлежит им подняться всем в раз».

Не забывает Суворов и о моральных факторах воздействия, поэтому и пишет: «Удостойте, светлейший князь, высоким вашим писанием митрополита в имени всего общества, весьма он сей милости от вашей светлости ожидает». Моральное воздействие письма от второго лица в государстве играло огромную роль.

Отметим, что опасения Суворова о вреде замалчивания переселения христиан оправдались. Хану Шагин-Гирею от крымской элиты поступила жалоба на Суворова и резидента Константинова на то, что они совращают местных греков и армян к переселению. Хан ответил «жалобщикам», что это ложные слухи. Однако обратил внимание Суворова и Константинова на идущие толки о переселении и о волнении местных жителей. При этом Шагин—Гирей передал Константинову заявление евпаторийских греков и армян о том, что они довольны своим подданством хану и не думают никуда уходить, «хоть саблями рубить их станут».

Не получив ответ на письмо в тот же день, хан, на другой день, 22 июля, выразил по этому поводу свое неудовольствие Суворову, а также просил ответить о христианах. В своем ответе хану Суворов объяснил задержку ответа из-за перевода. Но раскрыть планы переселения христиан пришлось. Суворов, в частности, объяснил хану:

«Императрица Всероссийская, снисходя на просьбы христиан, в Крыму живущих, о избавлении их от предгрозимых (угрожаемых – А. В.) бедствий сущего истребления, которым огорченные во время бывшего мятежа татары мстить им при случае удобном явно обещались, по человеколюбию и долгу христианского закона, всемилостивейше соизволяет переселить их в свои границы, надеясь, что вы, светлейший хан, не токмо высочайшей воле покровительницы своей прекословить не будете, но и благоспешествовать не оставите, поелику все, что до особы вашей касается, предохранено и награждено будет».

Положение сложилось тяжелое. Татары стали воздействовать на христиан «и угрозами, и обещаниями, и лукавством». Хан, выехав из Бахчисарая, прекратил все сношения с Суворовым и даже с резидентом Константиновым. Не принимал резидента, даже когда тот просил аудиенции высочайшим именем. Ханское правительство решило ходатайствовать в Петербурге об отмене переселения и просило у Суворова отсрочки начала переселения на 25 дней. Суворов отказал в отсрочке, ведь многие христиане уже были готовы к выезду.

Хлопоты о переселяемых христианах по-прежнему занимали Суворова. О его предложениях, касающихся финансовых расчетов российской власти с татарами и христианами, мы рассказывали, когда обсуждали гипотезу о насильственном переселении христиан. В рапорте Потемкину, где говорится о расчетах, Суворов затрагивает и продовольственные вопросы:

«Зерновой провиант, фураж и сено велено от меня российским начальникам снимать от христиан под верные квитанции, по которым определяется чинить расплату в Перекопе и Арабате, по провиантскому департаменту; тут должна быть казне некоторая прибыль. Тако ж приказано уже комиссии провиантской заготовить им проходной провиант, примерно на один месяц, до Александровской крепости (ныне г. Запорожье – А. В.) на Днепре, потом их довольствовать чрез неусыпное попечение г. Азовского губернатора».

Такое попечение о продовольственном положении переселенцев можно назвать депортацией? В приводимых ниже примерах заботы Суворова о переселяемых христианах, мы также объясним, что подразумевалось под словами «тут должна быть казне некоторая прибыль».