Поэтому мы все еще утверждаем, что протестантизм и православие правы, делая свободное и независимое видение истины корнем всей религии. Но ошибка православия состояла в том, что оно смешивало истину с доктриной – видение вещи с теорией об этом зрении. Отсюда и происходит жесткость и холодность православия. Чистая мысль всегда холодна, и так должно быть. Видение духовных вещей – это истина и любовь в одном; но когда мы начинаем размышлять об этом видении, любовь исчезает, и истина становится холодной.

Изъян православного принципа, таким образом, заключается в смешении истины с верой. Из этой ошибки вытекают догматизм, фанатизм и все их естественные последствия. Поэтому хорошо, прежде чем идти дальше, более полно объяснить это различие и его важность.

§ 13. Вера, Знание, Убеждение, Мнение.

Религия возникает в каждый момент, от взгляда на истину. Итак, есть четыре вида взгляда: вера, которая является интуитивным взглядом; знание, которое является самой интуицией, рассматриваемой посредством размышления и таким образом доведенной до сознания; третье, убеждение, которое упорядочивает продукты знания в систематическую форму и делает их соответствующими друг другу; и, наконец, мнение, которое вообще не имеет дела с вещами, а только с мыслями о вещах. Верой мы видим Бога; знанием мы осознаем, что видим Бога; верой мы упорядочиваем то, что видим; и мнением мы чувствуем и нащупываем наши мысли, ища то, что мы можем найти в Его делах и путях. Каждый акт веры приводит нас в присутствие самого Бога и делает нас причастниками божественной природы. Таким образом, вера строго и буквально является сущностью ожидаемых вещей или сущностью надежды.6 Субстанция здесь имеет свое этимологическое значение и является одним и тем же словом в греческом и английском языках, означающим основу, фундамент, поддержку или подведение. Это внутренний опыт, посредством которого мы соприкасаемся с невидимыми вещами, так же как восприятие – это опыт, посредством которого мы соприкасаемся с видимыми вещами.

Эти этапы интеллектуальной деятельности могут называться другими именами. То, что мы (вместе с Якоби) называем верой7, может быть названо «интуицией» (у трансценденталистов), разумом (у Кольриджа), Божественным сознанием (у Шлейермахера) или anschauungs-vermögen (у Шеллинга и других). Но как бы мы ни называли эту силу, мы говорим, что в человеке есть сила, с помощью которой он может видеть духовные факты, как своими земными чувствами он может воспринимать чувственные факты. Если у него нет такой силы, он не способен познать Бога, но может только иметь мнение, что Бог есть. Но если он может познать Бога, это знание покоится на чем-то, что стоит за рассуждением или размышлением; оно должно покоиться на интуиции или духовном восприятии. И это, для нашей настоящей цели, мы называем верой. С ее помощью мы познаем духовный мир, так же как мы познаем материальный мир через зрение, осязание и слух. Чувства – это органы, с помощью которых мы воспринимаем материальные вещи; интуиция, или вера, орган, посредством которого мы воспринимаем духовные вещи. Тот, кто отрицает существование такой силы в человеке, неизбежно впадает в догматизм, с одной стороны, или рационализм, с другой. Но поскольку эти слова также приобретают совершенно разный смысл в разных устах, мы объясняем себя, говоря, что он ставит либо теорию, либо вывод на место Бога. Если ортодокс, он ставит теорию; если скептик, то вывод. Мистер Мэнселл делает первое, Герберт Спенсер – второе. Никто из них не верит, что мы можем знать существование Бога. Так что догматизм и скептицизм идут рука об руку. Все последствия, описанные в начале этой главы, следуют как нечто само собой разумеющееся, когда мнение или теория ставятся на место истины. Затем наступает непреклонная узость фанатизма, горячее рвение гонителя, сектантская рознь, которая разорвала Церковь надвое. Лекарством и профилактикой этого является признание того, что основа религии – вера, живое видение Бога, душа, долг, бессмертие, которые всегда и во веки веков одни и те же.