Вслед за этим хиппи откинулся на досчатую спинку, "по-индейски" сложил на груди руки с ладонями, похожими на старые куски дерева, и уставился на меня выжидающе. Должно быть, теперь-то уж я был просто обязан осознать глубинный смысл его туманных высказываний. С минуту мы пялились друг на друга, пока, наконец, с его лица не стало сходить торжествующее выражение. Похоже, до парня дошло, что перед ним не тот, за кого он меня принял.

– Регги Бой, – сделал он последнюю попытку, с достоинством ткнув себя в грудь. Ему только перьев и томагавка не хватало.

Я пожал плечами.

Регги Бой с хрустом поднял с лавки костлявый зад, кивнул и повернулся к выходу. Мне подумалось, что он из тех, кто непрочь устроить маленькое представление, чтобы напроситься на выпивку. Но не навязчивый.

– Извиняюсь, – с достоинством заявил он перед тем, как отчалить к стойке. – Я принял тебя за парня, с которым крутил делишки в начале тридцатых. Он был лихим парнем, этот Клод. Умел заставить себя уважать, да-а. Я думал, что узнаю его и через сто лет…

– Как, ты сказал, его звали? – изумился я. Надо же! Жизнь – цепь сплошных совпадений.

– Клод его звали. Я же сказал!

– А фамилия у него была? – уточнил я.

– А-а, фамилия у него была такая, что многие ребята отказывались садиться с ним за карточный стол.

– Гудини, что ли?

– Почему Гудини? Каре была у него фамилия, уж не знаю, почему его мамаше вздумалось выйти за малого с такой фамилией…

– Присядь-ка, Регги, – мне срочно понадобилась передышка. – Ты, кажется, что-то говорил насчет выпивки?

На лице моего знакомца отразилось удивление, но тут уж он сообразил гораздо быстрее – уселся и выжидающе заглянул мне в глаза.

Я заказал пару пива и принялся за расспросы. Меня лихорадило: в мотеле я зарегистрировался под чужим именем, так что предположение, что Регги прочитал мою запись и делает из меня дурака, отметалось. Получается, он действительно мог знать меня тридцать лет назад?! Может, эта встреча поможет восстановить хоть часть утраченного прошлого…

Первые пять бутылок Регги только отвечал на мои вопросы, интересуясь лишь тем, чтобы пустую тару на столе своевременно сменяла полная. И только после того, как я откупорил ему шестую, поинтересовался:

– А все же на кой кому-то поить меня пивом в обмен на мою болтовню о Клоде? Если ты, конечно, не водишь меня за нос.

Я сказал, что не вожу. Просто в войну, в 44-м под Дрезденом познакомился с парнем, которого звали Клод Каре. Мы с ним и вправду похожи были, как братья, и нас часто путали, из-за чего, собственно, он и погиб. У меня вышла заварушка с одним янки из-за трофейной немочки, и тот пригрозил отомстить. Человек он был – дерьмо, и потому я всегда следил за своей спиной. А однажды узнал, что этот подонок с тремя друзьями подкараулил Клода и воткнул ему армейский штык между лопаток. Когда на следующий день убийц арестовали, заправила ревел от досады, как бизон при случке. Так что, я в каком-то роде обязан Клоду жизнью. Эту почти рождественскую историю Регги проглотил, как кусок черничного пирога. И мы продолжали пить за упокой общего знакомого. К тому моменту, когда мое сознание стало тонуть в море пива, о своем далеком прошлом я знал следующее.

Клод Ивлин Каре родился в городке Ред Лейке канадской провинции Онтарио в 1911 году от рождества Христова. А в начале тридцатых переехал в Соединенные Штаты. Как знал Регги из рассказов приятеля, причина его отъезда из родного дома заключалась в излишней привлекательности матери. В свои сорок с хвостиком вдова мистера Каре, которую в девичестве именовали мисс Лора Уинт, частенько ловила на себе мужские взгляды. А молодому хулигану Клоду приходилось постоянно гонять от нее ухажеров. Кончилось тем, что однажды, после того, как очередной кавалер отвалил прикладывать мочевину к побитой физиономии, мамаша Клода заявила: